Донгар – великий шаман
Шрифт:
– Разбаловал я ее, – вздохнул дядя Том и прошелся по хижине туда-сюда. Набросанный на снеговой пол свежий сосновый лапник шуршал под его тяжелыми шагами. – Здешние думают, ты с нашим обозом приехал, – косясь на мальчишку, наконец пробурчал он. – А я решил – из крепости ты. Имен у тебя многовато для одного мальчишки. Кто ж ты такой, а?
– Я… – Пукы замолчал, лихорадочно соображая. Может, сделать вид, что ему и впрямь мэнкв всю память вышиб – ничего не знает, никого не помнит. Он тоже осторожно покосился на дядю Тома и поспешно отвел глаза. Ох и взгляд у мужика! Не-е, такого не надуешь. Подловит на чем-нибудь, а
– Родственничек, выходит? – оживился мужик. Окинул Пукы внимательным взглядом и ухмыльнулся. – Не иначе как «моська»!
– Из рода Мось, – надувшись, поправил его Пукы. – Я ж вас «поросюком» не зову, хоть и так вижу, что вы из рода Пор.
– Попробовал бы только, – хмыкнул дядя Том.
Пукы почувствовал, что начинает заводиться, и уже хотел объяснить мужику, как тот глубоко не прав. Укоризненная улыбка Калтащ словно всплыла перед ним. «Не бояться тех, кто сильнее тебя, но и не дразнить понапрасну». Пукы резко выдохнул и зачастил:
– У нашего пауля чэк-най поднялся, все порушил, а потом из-под земли эрыги полезли…
Лицо мужика из сурового мгновенно стало сочувственным.
– Что, погибли все твои, да? – тихо сказал он, и узловатая рука неожиданно погладила парня по голове.
Пукы промолчал. Пусть мужик сам додумывает, а он говорить не будет. Лишнего слова зря не скажи – неизвестно, как его духи услышат. А в родном пауле, кроме Секак и ора, еще мать осталась. Ну и брат – во всяком случае, Пукы хотелось в это верить. И Тан. Он постарался мысленно представить себе Тан – но вместо нее перед глазами вертелась улыбчивая Нямка. Красивая, и не скажешь, что «поросючка». Пукы невольно потупился. Дядя Том, похоже, посчитал это признаком горя – ободряюще стиснул Пукы плечо. Так крепко, что мальчишка чуть не охнул.
– Ты, парень, держись. Время, видать, пришло такое – горе на беде едет, порчей погоняет. Тут, в тайге, я тебе скажу, тоже не мед. – Он покрутил головой. – Чэк-наи поднимаются, люди целыми семьями в Огне тонут. Нашему селению, считай, повезло – все потеряли, да хоть сами целы остались. А еще мэнквы в лесах! Раньше ну один, ну два к охотничьему стойбищу вылезет, а нынче как из мешка их сыпануло – откуда только взялись? Шайками целыми бродят, на обозы охотятся. Едут люди новое место искать – от чэк-наев подальше, – а мэнквы уж у дороги караулят. Куда там вашим тундровым эрыгам!
– У нас еще Вэс есть! – запальчиво возразил Пукы. Ему вдруг стало обидно за родную тундру. – Они знаете какие огромные! Топнут – пауля как не бывало!
– Ну – Вэс! Вэс – зверюга тупая. – Мужика, похоже, тоже азарт взял – в соревновании «кто здесь самый несчастный» он твердо решил не сдавать позиций. – Говорят, вы на них охотитесь даже. Знать, сильны «моськи» – на мамонтов-то… – он ухмыльнулся ехидно.
Ну не свинство «поросючье»?! Думает, если взрослый, так можно насмехаться?
– Да мой брат… – гневно начал Пукы. И тут внутри него, прямо в животе вдруг сильно ударило. Как ногой кто лягнул. Громко лязгнув зубами, он ухватился обеими руками за живот.
Мужик
– Ты ж, наверное, голодный! Мы-то поели… Как, встать можешь? – Он заботливо наклонился над Пукы.
Встать мальчишка мог давным-давно. Все его тело, казалось, пело от избытка силы. Будто он не с мэнквами дрался, а на лавке целыми днями валялся, медвежатину наворачивал. Пукы кивнул и сел.
– Ну так одевайся и к кострам иди! Там, в котлах, еще много чего есть. Чтоб поесть! – весело скомандовал дядя Том, направляясь к дверям. Он остановился, держась за притолоку, и, не глядя через плечо, бросил: – Мэнквы в лесах, за стену высунешься – в зубы угодишь. Пока воевода не гонит – тут пересидим, помозгуем, как дальше быть. Нам разрешение на выезд лично господин Советник выправил, – гордо провозгласил он. – Жрицы нипочем бы не выпустили, а Советник – мужик справный, с пониманием. Как чэк-наи начались – он по всей Югре носится, во все сам вникает, вот и к нам заехал, на счастье наше. Понял, что совсем пропадем, если на старом месте останемся.
Насчет разрешения Пукы ничего не понял, но, как всегда, когда при нем не по-доброму поминали жриц, нахмурился. Привычка у него уже такая сделалась – он все хмурится, а жриц все поминают… И чем дальше, тем хуже…
– А как стронемся с места, можешь с нами ехать, – продолжал Томан. – Хоть в тундре, хоть в тайге – без рода не выживешь. Да и нам бедовый парень сгодится. – Он ободряюще усмехнулся и вышел.
Свиток 21
О непрошеных духах и других неприятностях
Глубоко задумавшийся Пукы встал с лежанки и натянул валяющуюся рядом рубаху. То воином назвали, теперь вот – бедовым. А раньше все сопливым-слюнявым. Неужто Пукы теперь, как Орунг – настоящим охотником стал?
– Ш-шаманом ты стал, – вздохнули у него в голове. – Пока не своим д-делом занимался, конечно, сопливым-слюнявым был, а как стал кем назначено…
– Ты еще здесь! – взвыл Пукы, хватаясь за голову и аж подпрыгивая от неожиданности и злости. – Да когда ж я от тебя избавлюсь!
– От меня? – девчоночий голосок задрожал от обиды. – А я тебе и не навязываюсь вовсе! – прямо напротив него в дверях стояла Нямь. – Я только вот, парку тебе зашила. И уйду сразу же, если я так тебе мешаю!
Его собственная парка полетела Пукы в лицо, накрыв с головой. Нямь круто повернулась и, гордо выпрямив спину, шагнула за порог.
– Нямь, погоди! – выпутываясь из рукавов, прокричал Пукы. – Это я вовсе не тебе! Это я… – С паркой в руках он выскочил следом за девчонкой, догнал, схватил за руку. – Это я… себе! Голове своей, вот! – поймав ее недоверчивый взгляд, выпалил он. – Болит после удара очень, однако! – он скроил несчастную рожу.
Нямь стрельнула в него взглядом из-под пушистых ресниц:
– А я уж думала, я тебе не нравлюсь!
– Ну… это… оно-то конечно… – Пукы засмущался. Что, так ей и сказать – нравишься, мол? Да он и сам толком не знает!
Но девчонку, похоже, его невразумительное бормотание устроило. Горделивым жестом она перебросила косы за спину и повелительно мотнула головой:
– За мной иди!
Натягивая на ходу парку, растерянный Пукы поплелся за ней. Пока он был сопливый-слюнявый, девчонки им не командовали, а как стал бедовым – тут же начали? Неправильно как-то получается.