Доннерджек
Шрифт:
— Я вижу, Террама, — проговорил Маркон, — фанты готовы начать наступление и мне придется сражаться на двух фронтах. Скажи мне, ты победила Кордалис или она добровольно встала на твою сторону?
— Кордалис не так упряма, как ты.
— Ты пообещала отдать ей мое царство, если она тебе поможет?
— Только в том случае, если ты откажешься со мной сотрудничать. Я бы предпочла иметь тебя в качестве союзника. Я хочу кое-что спрятать, а твои земли отлично подходят для моих целей.
— Прикажи своим слугам на время приостановить
Мгновенно крики, стоны и грохот деревянных барабанов, которые сопровождали их беседу, прекратились. В наступившей тишине запела одна из длиннохвостых змеешеек Маркона.
— Ты решил продолжить сражение?
— Я хочу вылечить своих подданных. Многие из них получили серьезные ранения.
— Тогда я сделаю то же самое.
— Как пожелаешь. Может быть, ты займешься и моими слугами, Террама?
— С какой стати?
— Ты хочешь использовать мое царство для своих целей. Но вряд ли оно сможет оказаться тебе полезным — ты же столько всего разрушила, и мне придется потратить много сил, чтобы исправить программы.
— Я продемонстрирую тебе свою добрую велю и сделаю то, о чем ты просишь, — рассмеявшись, ответила Террама.
— В таком случае я тебя слушаю.
— Скажи своей подружке, чтобы опустила ружье.
— Вирджиния, пожалуйста.
Дуло ружья чуть сдвинулось в сторону, но Вирджиния по-прежнему крепко держала его в руках.
— Я не позволю ей причинить тебе вред и спокойно отсюда уйти, Маркой.
— Мне и в голову не пришло бы просить тебя об этом.
— Какая привязанность! — закатив глаза, проговорила Террама. — Послушай, женщина, я не собираюсь причинять Маркону вред. Только попрошу его немного мне помочь.
— Я всего лишь наемница, — пожав плечами, ответила Вирджиния. — А он божество.
— Наемница? Не думаю — но пусть будет так, как ты говоришь. Маркой, я хочу кое-что спрятать в твоем царстве. Если ты согласишься, я восстановлю твои владения, уведу своих слуг и даже распущу слух о твоей исключительной силе — такой значительной, что даже я намерена уважать ее и способствовать сохранению твоего нейтралитета.
— Умно, — кивнул Маркой. — Если будет официально объявлено, что я ни с кем не заключил никаких союзов, никто не станет искать здесь твой… не знаю уж что Ну и о чем же идет речь? Об оружии?
— Возможно, но оно не представляет опасности для обитателей Меру.
— Интересно. Прошу тебя, продолжай.
— У меня будет ребенок — с очень хорошей наследственностью, поскольку его отцом является Морепа. Когда дитя наберет силу, я планирую поместить его в царстве, которое, по моему мнению, слишком долго оставалось независимым и не подчинялось высшей власти.
— О каком царстве идет речь?
— Я говорю о Непостижимых Полях.
— Значит, ты собираешься заменить Властелина Непостижимых
— Верно.
— И хочешь, чтобы я сберег…
— Да, нового Танатоса Вирту. Новую Смерть Вирту и Веритэ, если все пойдет по плану. Я уверена, что мой ребенок будет благодарен своему приемному отцу. — Террама насмешливо посмотрела на Вирджинию. — Или правильнее сказать, приемным родителям Ну, каков твой ответ, Маркон?
Маркой махнул рукой, и камень, возле которого стояла Террама, превратился в колыбель.
— Вот мой ответ. Я буду считать ребенка залогом того, что ты не нарушишь условия нашего договора.
— Естественно. Так всегда и бывает с приемными родителями.
Вирджиния Тэллент отложила в сторону ружье и вложила руки в зеленое пламя, окружавшее Маркона. Его прикосновение не обжигало, ласково касаясь ее ладоней.
Террама застонала. Чтобы отвлечься, Вирджиния Тэллент начала декламировать:
«Через десять веков беспробудного сна вдруг появилась колыбель.
Какой страшный зверь, чей час наконец наступил, Подбирается к нарождающемуся Вифлеему?».
Хотя доктор Хаззард обычно лечила жителей Веритэ, у нее не возникло никаких проблем, когда потребовалась рекомендация для получения медицинской консультации в Институте Доннерджека по вопросу, связанному с Вирту.
В назначенное время они с Вулфером Д'Амбри вошли в аккуратный кабинет, где на одинаковом расстоянии друг от друга стояли три удобных кресла, а на полу лежал восточный ковер приглушенных янтарно-розовых тонов. Как только посетители устроились в креслах, появился эйон в белом халате и со стетоскопом на шее. Карточка, приколотая к правому нагрудному карману врача, гласила: «Сид». У него были пепельного цвета волосы, небольшая бородка и дружелюбная улыбка.
Лидия поднялась и проговорила:
— Я Лидия Хаззард. Спасибо, что нашли время проконсультировать Амбри.
Сид крепко пожал ей руку, повернулся к Амбри и поздоровался с ним.
— Рад, что могу оказаться полезным. Я здесь представляю Центр врачебного искусства, дел у нас — к моей великой радости — не очень много. Итак, Амбри, объясните, пожалуйста, что вас беспокоит.
Очень коротко, явно чувствуя себя не в своей тарелке, Амбри рассказал о том, что с ним происходит. Сид время от времени делал какие-то записи, но в основном слушал.
— А вы не могли бы описать прибор, который разглядывали? — попросил он, когда Амбри закончил.
— Довольно красивый внешне, из платины и серебра, с длинными хрустальными кристаллами… шестиугольными или, может быть, восьмиугольными. Иногда из него сыпались искры, а порой прибор окружало сияющее облако, в котором переливались пастельные цвета.
Сид положил подбородок на руку.
— Чуть раньше вы упомянули о том, что не помните, откуда вы родом. Возможно ли, что вы появились на свет во время Войны Начала Начал?