Донор
Шрифт:
– Ба, а какие они были?
– Кто?
– недоуменно спросила бабушка, выдернутая из своих фантазий.
– Ну, родители.
– А, деточка, я же тебе сто раз уже рассказывала, они были инженеры, познакомились еще в институте, потом поженились и появилась ты.
– Ба, но это как-то безлико, - разочарованно заметила я.
– Такое можно сказать о ком угодно.
– А что ты хочешь знать?
– Что-то особенное, только о них.
– Особенное, - вздохнула бабушка.
– Не успели они ничего особенного.
Я вздохнула и зашагала дальше. И так каждый раз. А когда не спросишь ее, она вдруг сама иногда начинала что-то рассказывать, причем чаще всякие небылицы. Например, однажды, бабуля спросонья сказала, что поженились они уже тогда, когда мама была беременна, и не от отца. Помню, как смотрела на нее во все глаза, а бабуля просто взяла и заснула, а когда проснулась вновь, на все мои вопросы только и отвечала, чтобы я не говорила глупостей. Я долго гадала, то ли это от старости у бабули начинаются сказки в голове, то ли падает контроль, и она начинает выдавать долго скрываемые тайны.
– Что ж ты снова-то дома сидишь?
– встревожено спросила бабуля, выглядывая из своей комнаты на кухню, где я в задумчивости допивала свой чай.
– Что?
– рассеянно переспросила я, продолжая рисовать в своем уме воздушные замки.
– Чего погулять не пойдешь? А если хочешь, приводи его сюда.
– Кого?
– Мальчика, - в кои-то веки бабуля оторвалась от экрана и даже вышла на кухню.
– Ба, ну какого мальчика, нет у меня никого, кроме вас с Григорьичем, - устало возразила я.
– Нету, - проворчала старушка, - вон даже Григорьич что-то почуял, ведет себя странно. Как ни подойду - шипит, словно не узнает.
На этих словах бабули я насторожилась и машинально посмотрела наверх, в сторону своего чердака.
– Что встрепенулась?
– подозрительно поинтересовалась бабуля.
– Иди уже, вижу, что усидеть не можешь.
– И она тихо засмеялась каркающим смехом.
Я действительно почти взлетела наверх - на этот раз меня долго уговаривать не надо было, от какой-то неясной надежды или предвкушения. Глупой надежды, если честно, потому что я в глубине души надеялась увидеть там его.
Вечерний ветер шевелил занавеску, за окном уже было полностью темно, и луна не светила, затянутая тучами. Я потянула носом воздух и подумала о том, что сегодня, пожалуй, стоило бы закрыть окно, потому что может быть гроза. А бабуля всегда очень ругалась, когда наверху хлопали ставни, и каждый раз причитала, что чинить их некому. Я уже потянулась к створке окна, когда на мою руку сверху легла его рука.
– Не надо, оставь, - произнес его голос.
– Так это не сон, а галлюцинация?
– произнесла я
– Это реальность, - ответил он, разворачивая меня к себе.
– Чья реальность?
– с оттенками сарказма в голосе поинтересовалась я.
– Не нужно было сегодня приходить, я устала после кладбища, - произнесла я и рухнула на кровать, не раздеваясь.
Он смотрел на меня от окна, не шевелясь.
– Зачем ты пришел?
– пробормотала я, повернув голову.
– Ты притягиваешь меня, - ответил он.
– Добро бы только по ночам, но если я постоянно буду думать о тебе - это паршиво, - произнесла я.
– А ты думаешь?
– Думаю, - призналась я, - временами мне кажется, что непрерывно.
– Почему?
– спросил он.
– Почему?
– я даже приподняла голову над кроватью.
– Может быть потому, что ты невозможно интересен, а может быть потому, что мне больше не о чем. В моей жизни нет ничего стоящего, что могло бы сравниться с тобой.
– Тебя снова кто-то расстроил на работе?
– Нет, - успокоилась я, глядя в его бездонные глаза, - Виктории не было, а больше некому.
– Тогда в чем дело?
– Наверное, в родителях, - вздохнула я, вспоминая вечерний поход.
– Ты помнишь отца?
– спросил он.
– Нет, - покачала я головой, - я никого из них не помню. Ба показывала мне фотографии, но это еще мучительнее - все равно что смотреть на чужих людей и пытаться вспомнить.
– Его нет на фотографиях, - произнес он.
– С чего ты взял?
– насторожилась я.
– Вы что там с ба, сговорились?
– Твой отец никогда не разбивался в аварии.
– Произнес он.
– Я пойду, тебе лучше отдохнуть.
– Эй, подожди, - воскликнула я, - объяснись. Я не настолько устала.
– Завтра тебя ждет тяжелый день, - произнес он и растворился в окне.
Я опять потерла глаза, как и прошлой ночью, но он не возник снова, и в комнате не было шипящего Григорьича, как в прошлый раз. Я сидела на своем матрасе в полном недоумении, и теперь визит моего гостя казался мне уже не столько возбуждающим, как раньше, сколько немного пугающим и скатывающимся к бредовости моих обычных снов.
В комнату вошел начальник Нинки и, судя по торжественной мрачности на его лице, нас ждала какая-то ужасающая весть. Все сотрудники поднялись из-за своих столов и выстроились в нервно потирающую руки шеренгу. Меня всегда доставали долгие паузы, которые выдерживали выступающие, перед тем, как сказать, что в субботу мы работаем или что премии не будет, потому что мы все оболтусы и лодыри. Но то, что нас собрал Валентин Палыч, было само по себе вещью диковинной, так что я ему почти согласна была простить даже эту театральную паузу.