Донская история. Проблемы. Факты. Суждения

Кислицин Сергей

В политической истории России прослеживалось постоянное взаимовлияние этих в известной мере противоположных цивилизационных ценностей с преимуществом на каждом конкретном этапе того или иного элемента. Это приводило к деформации как традиционных, так и модернизаторских ценностей, что обуславливало изменение смысла явлений и процессов в ходе исторического развития. Такая социокультурная инверсия произошла, например, и со старообрядчеством, ставшим средой для взращивания предпринимателей; и со специфическим «средним классом» – интеллигенцией, ставшей поставщиком кадров для революционеров; и с русской буржуазией, уступившей роль гегемона в буржуазной революции своему антагонисту – рабочему классу. Ничего удивительного и в том, что социокультурную инверсию претерпело казачество, развивавшееся на основе социоприродного

коэволюционизма и защищавшее свою свободу и архаичные ценности, а затем ставшее оплотом российской имперской государственности. Вольные вооруженные люди с традиционной русской вечевой (круговой) демократией, принимавшие участие во всех смутах России, постепенно подчинялись государственной власти и стали служить ей в качестве полурегулярного войска. Иначе говоря, с казачьим субэтносом произошла внутрицивилизационная специфическая мутация, и он стал народом-сословием, причем сословные черты с течением времени постоянно усиливались.

Освоив новые территории и защитив пограничные рубежи от постоянных нашествий и угроз со стороны кочевников, мусульманской Турции и других претендентов на славянские земли, казачество объективно выполнило функцию авангарда формирующейся Российской евразийской цивилизации. Эта уникальная роль не только не исчезла в связи с переходом казачества на службу государства и с ликвидацией своей самостоятельности, но еще более возросла в связи с созданием новых казачьих войск на обновленных границах Российской империи.

Казачество в новых условиях все больше выполняло функции проводника геополитической стратегии Российской империи, которая умело им манипулировала. На новых местах обитания казачество проводило постепенное оказачивание местного «туземного» неправославного населения и распространение традиционных качеств казачества как части великорусского этноса – общинности, соборности, государственного патриотизма. Казачество после интеграции в правовую систему Российской империи стало элементом механизма русской колонизационной стратегии, хотя сами казаки, как правило, малограмотные люди, вряд ли осознанно ставили такие цели. Казак как никто другой воплотил в себе евразийский характер Российской цивилизации и по месту проживания, и по роду деятельности, и по объективному значению [8].

Работая в рамках направления генетического государствоведения, представленного трудами Ю. А. Баскина, В. Г. Графского, И. Ю. Козлихина, А. И. Королева, О. Э. Лэйста, Г. В. Мальцева, И. Ф. Покровского, В. П. Сальникова, Л. Б. Тиуновой, А. М. Тимонина и др., Е. И. Дулимов показал, что на Дону на основе обычного права сформировалось уникальное протогосударственное практически независимое казачье образование. Это «Войско Донское» длительное время функционировало, находясь некоторое время на грани перехода к этапу оформления государственности, но в конечном счете, так и не перейдя ее. Приведенные в докторской диссертации Е. И. Дулимовым исторические факты доказывают, что существовала тенденция образования устойчивой государственности наряду с тенденцией развития субэтноса в полноценный этнос, однако ни первая, ни вторая тенденции в силу объективных причин не получили завершения. Инновационная концепция о значении обычного права в развитии казачьего управления и самоуправления, политическом суверенитете казачьего квазигосударственного образования была защищена им в диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук в Саратовской академии права. Спустя пять лет эти идеи получили развитие в работах Г. Г. Небратенко, Е. И. Куксенко и др.

Казачество было родоначальником собственной архаичной, военно-демократической (без родоплеменного компонента) квазигосударственности на территории Донской земли – ареале бассейнов рек Дон, Бузулук, Хопёр, Медведица и Северский Донец с центром в районе нижнего Дона. Хотя казачество всеми силами пыталось отстоять свою самостоятельность и независимость своей общности, нарастал процесс его политической интеграции в российскую государственность. При этом, втягиваясь в орбиту российского государства, казачество часто проявляло себя его противником-антагонистом, выступавшим в качестве зачинщика антигосударственных мятежей и даже казачье-крестьянских войн.

В известном труде С. Г. Сватикова «Россия и Дон» подчеркивается стремление донского казачества к независимости и самостоятельности.

С. М. Маркедонов подчеркивает, что С. Г. Сватиков видел изначальное предназначение казачества в развитии русских традиций народоправства, а борьбу казачества он называл могучим протестом русского народа против тирании московских венценосцев [9]. Но в дальнейшем, по мнению С. Г. Сватикова, главным содержанием истории казачества стало развитие политических отношений с российским государством, в ходе которых казаки превратились в военно-поселенческую касту. Но существует и иная точка зрения, гласящая, что сведение процесса превращения казачества в сословие к политике самодержавия, социальным аспектам, превращает его в сумму одноактных действий, что обедняет представления о казачестве [10].

А. П. Пронштейн относит возникновение особой войсковой организации у вольного казачества к концу XVI – началу XVII вв., а завершение – к 30–40-м гг. XVII в. [11]. Выживание казачества в сложных природно-климатических условиях, часто враждебном социально-политическом и религиозном окружении было невозможно без корпоративной замкнутости, опиравшейся на иерархические принципы построения, прежде всего, подчинения и управления. Из истории мировой цивилизации известно, что практически все этносы, расселявшиеся в контактных зонах, вели полукочевой, полувоенный образ жизни. Для него типичной чертой являлось разделение общества на относительно легко управляемые численно-фиксированные структуры. Сотенно-десятичная организация восходила к временам военной демократии и имела распространение на обширной территории Руси, у южных славян, кочевников евро-азиатских степей, татаро-монгольских завоевателей.

Эти выводы имеют принципиальное значение, так как показывают реальное значение казачества как серьезного политического фактора в пределах Дикого поля между Доном, Волгой и Кавказом. Обширная и целостная территория Юга России в совокупности с природно-климатическими условиями послужила основой воспроизводства и сохранения казачьего субэтноса. Это наложило отпечаток на внутрихозяйственную организацию этносоциальной аморфной казачьей общности, образовавшейся в контактных зонах цивилизаций естественно-историческим путем. Такими были Донское, Запорожское, Терское и Яицкое казачества. В казачьих общностях, сформировавшихся по инициативе правительства в XVIII–XIX вв. (Астраханское, Семиреченское, Черноморское и другие казачьи войска), преобладали не этнические, а социальные процессы. Здесь доминировали не этнолингвистические признаки возникновения казачества, а функциональные принципы создания казачьих войск, несения сторожевой службы и охраны границ. Позднее некоторые войска, например, Азовское, Бугское, Чугуевское, были по мере решения поставленных задач ликвидированы политической властью.

Процесс становления и развития донского казачества протекал на фоне широкой неказачьей этнической среды, что не могло не сказаться на его составе и структуре. В казачество проникали различные этнические группы, с которыми оно находилось в естественном контакте. Общности казаков и неказаков часто смешивались, но не поглощали друг друга, а органично существовали один возле другого. На Дону проживали калмыки, которые в первой половине XIX в. начали привлекаться для несения службы, а также с XVII–XVIII вв. – старообрядцы, молокане и т. д.

В последнее десятилетие в литературе утвердилась точка зрения о возникновении в процессе формирования Донской казачьей общности феномена донской субкультуры – своеобразной, оригинальной культуры донского казачества как части русской культуры [12]. Характер и направление историко-культурного процесса на Дону, самобытность культуры донского казачества в период ее становления определялись следующими обстоятельствами. В эпоху позднего средневековья донские земли составляли юго-восточное пограничье русских земель. Населявшие их казаки жили в условиях постоянных контактов с соседями, по преимуществу, тюркскими народами, что порождало взаимовлияние и взаимопроникновение их культур, как результат, сформировался полиэтнизм донской субкультуры (при наличии ее русской основы в силу устойчивого русского большинства в казачестве). Не менее важным следствием указанного обстоятельства было формирование открытости культуры донского казачества в отличие от традиций изоляционизма, характерных для средневековой русской культуры.