Дополнительный человек
Шрифт:
– Я могла бы узнать его за милю, – сказала она, совершенно придя в себя. – Он не выглядит чистоплотным, хотя и не так плох для своего возраста.
Мы пообедали в греческой закусочной через улицу. Унылый старик сидел за кассой, опустив голову на руку. Тетушка порылась в сумке в поисках помады.
– Нужен счетчик Гейгера, чтобы найти что-нибудь в этой сумке, – вздохнула она.
Отыскав помаду, она подкрасилась и стала рассказывать мне, как работала в салоне
– Я вошла в ее комнату в полночь, я была пьяная, но она сказала, что хочет, чтобы я сделала ей маникюр. Неожиданно вся моя одежда полетела на пол. Сама не знаю, как это случилось. – Появился гороховый суп-пюре. Тетушка попробовала его, он показался ей холодным, она подозвала официанта, высокого статного грека со свежей щетиной на подбородке, и сказала: – Суп холодный.
Официант без звука унес тарелку; он понимал пожилых дам, которым нужно, чтобы их суп подогрели, хотя он и так горячий. Тетушка гордо улыбнулась, получив должное обслуживание, наслаждаясь проявленным уважением, и продолжила рассказ о Саратоге:
– Она стала целовать меня понимаешь куда. Прямо в киску. Это меня протрезвило, словно чашка кофе, и я сбежала. Но забыла туфли. Пришлось идти босиком. Я получила психологический удар. Часами потом сидела в ванной, не одну неделю чувствовала себя грязной. Можешь себе представить?
– Это было приятно?
– Что?
– Быть с женщиной?
– Одну секунду, – сказала старушка и улыбнулась мне с озорством. – Именно поэтому я и получила психологический удар.
Дафни хочет выпить лекарство от кашля и курит сигареты
Когда я вернулся домой с работы, в квартире было темным-темно. Обычно запятнанные занавески Генри были распахнуты, впуская в комнату вечернее солнце, но сейчас они были задернуты.
Я включил свет на кухне и прошел через темную комнату Генри, чтобы раздвинуть занавески. Генри лежал в темноте, свернувшись клубочком на постели. Предполагалось, что сегодня он преподает в Куинсборо. Я удивился и даже на мгновение испугался.
– Прошу меня простить, – сказал я, видя, что его глаза открыты. – Я не знал, что вы дома. Разве у вас сегодня нет занятий?
– Не было желания туда идти, – произнес Генри девчоночьим шепотом.
– Что это за голос? – спросил я.
– Детский. Я говорю словно медиум.
Я присел в темноте на белую кушетку. Мне понравилось, как Генри говорит голосом медиума. Я спросил:
– Как зовут ребенка?
– Дафни, – прошептала
– Разве что-то случилось, Дафни, что ты не захотела пойти в школу?
– У меня болит зуб.
Я думал, что зубная боль – это только предлог, чтобы избежать обеда с моей тетушкой.
– Я мог бы тебе чем-то помочь? Тебе что-нибудь хочется? – спросил я у Дафни.
– Лекарство от кашля.
Дафни капризничала. Я стал думать, о чем бы еще спросить малышку. Генри восхитительно изображал маленькую девочку. Я заговорил с ней успокаивающим тоном взрослого:
– Чем Дафни хочет заняться?
– Покурить сигареты, – кокетливо прошепелявила она со своей затемненной кровати.
– А как чувствует себя Дафни, когда курит сигареты?
– Хорошо.
– Дафни чувствует себя виноватой, когда курит?
– Да.
– Что будет, если Дафни поймают?
– Папочка…
Звонок телефона прервал нашу игру, но мне очень хотелось знать, что папочка сделает с Дафни. Я снял трубку. Это была секретарша Вивиан Кудлип.
– Миссис Кудлип хотела бы говорить с доктором Гаррисоном.
Я передал трубку Генри и снова уселся на белую кушетку. Генри мгновение молчал, потом сказал нормальным голосом, прозвучавшим странно после голоска Дафни:
– Вивиан, оставайся в постели. Отмени все… Не утомляй себя разговорами по телефону. У тебя плохое сердце. Ты утомляешься, даже когда подписываешь приглашения… Ну хорошо, договоримся завтра. – Он повесил трубку. – О боже.
– Что там опять случилось?
– Она хочет, чтобы я повел ее на «Уилла Роджерса» завтра вечером. А завтра я собирался идти к дантисту.
– И вы согласны снова смотреть эту пьесу?
– Я иду не ради шоу, а ради последующего обеда. Не говоря о том, что это новая постановка. А это всегда интересно. Тот Уилл, которого мы видели, производил впечатление сексуального маньяка.
Слово «сексуальный» напомнило мне о Дафни, так что я спросил умиротворяющим тоном:
– Что папочка делает с Дафни, когда она курит сигареты?
– Она ушла. Я не могу ее вернуть.
Разочарованный, я вернулся к нашему взрослому разговору:
– Что стряслось с Вивиан?
– Анемия. Но ей нет дела. Я пытался уговорить ее остаться в постели, чтобы мне не пришлось выводить ее завтра вечером. Мне ведь могут удалить зуб.
– Вивиан поймет, что у вас зубная боль.
– Не поймет. У нее дыра в сердце, но ее это не останавливает. Один раз откажешь ей, и все. Такое у нее в последнее время настроение – всех изгонять.