Дополнительный прибывает на второй путь
Шрифт:
Денисов не вмешивался в разговор.
– В Кировоградской области тоже бывали?
– спросил Антон.
– А как же? Днепропетровская, рядом Кировоградская...
Сабодаш курил, тщательно направляя дым в окно. Дым, однако, не отлетал, тут же втягивался назад в купе.
– ...Наших пять колхозов было: Новоподольский, рядом Нововиленский. Мужики крепкие. Мой отец девяносто три года прожил, дядя девяносто семь. Хозяйства - дай бог! А рядом немецкая колония. Меня там многие знали...
Случайное, на первый взгляд, повествование Ратца
– ...Когда фашисты подходили, бухгалтер из немецкой колонии даже бричку дал. "Езжай", - говорит. Лошади, правда, двухлетки. Необъезженные. А других уже не было: фашисты вот-вот нагрянут.
– Ратц помолчал. Подъехал к дому, кое-что успели вынести. Говорю жене: "Беги с детьми к мосту! А я жнивьем, чтобы лошадей притомить...
– Он посмотрел на Антона, пояснил: - Жара, и ветра совсем нет. Гоню их жнивьем. К мосту выехал, лошади уже в мыле. А день ясный, как сегодня... У моста жена ждет, дети. Ратц показал рукой на уровне стола, - мальчик и девочка. А по мосту нововиленские овец гонят, романовскую породу...
– Он снова отвлекся. Красноармейцы торопят. Войска должны подойти... Говорю жене: "Давай детей, будем переправляться..."
Голос старика стал совсем спокойным.
– ...Небо глубо-о-кое, не видел такого никогда. Речка... Вдруг б-бабах! И еще, еще! Двухлетки мои шарахнулись - да на мост! Красноармеец винтовку сорвал: "Куда-а?" А я ничего сделать не могу!
Он кротко взглянул на Антона.
– Как во сне! Перелетел на эту сторону, оглянулся. А сзади ничего уже не разберешь! Горит мост! Где возы? Где что? Дым, крики. И танки идут. А немцы уже вот, совсем близко!
– Он поскреб подбородок, помолчал.
– Бричку я потом бросил, а сбрую сменял. Хорошая сбруя, совсем новая...
В глазах Ратца было больше неподдельного удивления, чем скорби крайний предел человеческой тоски.
– Так больше не встретили своих?
– Антон поставил точку над "i".
– Я имею в виду семью...
– Не встретил. Только во сне. Вот и в ту ночь...
Рядом с вагоном показался поднятый над землей узкий тротуарчик платформа и квадратный с плоской крышей домик - вокзал. В глубине желтых крыш горбились залежи силикатного кирпича - там шло строительство. Высоко на тонкой мачте алел флажок.
Антон поднялся.
– Чапчачи! Может, есть новости...
– У дверей он обернулся.
– Между прочим, ты решил свой тест, Денис?
– Насчет распределительного щита?
– Да.
– Решил.
Антон просиял:
– Ночью?
– Как сказать? Под утро!..
– И к какому выводу пришел?
– Щит вывел из строя сам Полетика-Голей...
– Пока Денисов выговаривал эти слова, ему казалось, что предательская самодовольная улыбка гуляет у него по лицу.
– Зачем? Чтобы вызвать в вагон электрика. Или бригадира-механика.
– Шалимова?
– Антон был разочарован: казалось,
Лейтенант милиции прошел мимо окна, Денисов проводил его взглядом. Антон выскочил в коридор.
Радио пробормотало:
– Стоянка поезда... Ввиду опоздания...
Дополнительный двинулся, Антон вошел в купе.
Телеграмм было несколько:
"Карунас Петр Игнатович прошлом судим хранение огнестрельного оружия месту жительства отношений не поддерживает якобы часто находится командировках различных городах Союза настоящее время материалами не располагаем..."
Антон тоже проявил интерес:
– Мы о нем знаем?
Денисов поколебался. Вводить ли его в суть собственных неясных полунамеков-полувыводов?
– В сером костюме, с сумкой... Тот, кто сначала подходил к молодоженам, затем к Судебскому. Открыл дверь с нерабочей стороны...
– Дверь Судебскому открыл, а сумку поставил в окно!
– Именно. А потом показал...
– Денисов поднял вверх два вытянутых пальца.
– "Виктория"! "Победа"...
– Антон взглянул на вторую телеграмму. Странно...
"Вохмянин Игорь Николаевич проживает гор Новосибирске сентября сего года место последнего жительства уточняется..."
Еще несколько телеграмм расширяли уже известные сведения о Полетике-Голее и содержали новые:
"...Сообщенный потерпевшим Полетиком-Голеем телефон 2610002 индивидуальной абонентской сети не значится стол заказов междугородной телефонной станции..."
"...Данным штаба московского управления транспортной милиции возможна качестве рабочей гипотезы версия причастности Полетики-Голея делу Мостового (Стоппера) обнаруженные деньги могли быть частью суммы предназначенной Стопперу и присвоенной Полетикой-Голеем до 25 августа сего года..."
– Интересно, - заметил Денисов.
Еще телеграмма посвящалась Ратцу:
"Связи пережитым потрясением отмечались признаки депрессии которые провоцировались неблагоприятными жизненными ситуациями в состоянии аффекта может совершать неадекватные поступки..."
Местность за окном выглядела выгоревшей. Солнечный шар висел уже довольно высоко над промелькнувшим глиняным мазаром. Насколько хватало глаз, тянулась солончаковая степь. Где-то недалеко от этих мест Волго-Уральские пески переходили в пески Батпайгыр.
Одно сообщение непосредственно дела Полетики-Голея не касалось:
"Избыточная оперативная информация..."
"...Помощью Гранда станции Ярославль-главный задержан поличным дополнительный соучастник преступной группы Мостового-Стоппера имевший при себе большое количество груза"
Упомянутый в телеграмме Гранд был питомцем отдела служебного собаководства, прошедшим специальную подготовку по обнаружению наркотиков.
Последняя телеграмма имела отношение лично к Денисову и Сабодашу: