Дополнительный прибывает на второй путь
Шрифт:
Денисов узнал интонацию.
"В Сумах жара, машины, а у нас тишина, зелень. Помните, у Вероники Тушновой?
– спрашивала Марина.
– "Счастье - что оно? Та же птица: упустишь и не поймаешь..."
Маленькая дочка Прудниковой - точный слепок маленькой остроносой матери - взяла со стола "Айвазовскую", унесла во второй салон. Марина проводила девочку взглядом.
"Как она объяснила тогда о поездках за город?.."
Денисов вспомнил дословно: "Поездки скоро кончились...
Ему показалось, что он случайно раскрыл тайну распавшейся компании бывших сумских студентов.
"Как обычно происходит?
– Это не была та тяжелая работа, которой он последние часы занимался.
– Вокруг друзья, однокурсники... И вот жены начинают догадываться первыми. Замечают, что на их глазах рушатся две семьи. И тогда кто-то говорит, что в воскресенье должен навестить мать, другой отправляется в концерт. А кто-то переезжает в Новосибирск, навсегда покидает Сумы..."
Он поднял все еще лежавшую перед ним стопку купюр, передал по другую сторону прохода Марине.
– Возьмите.
– Секрет Марины и Вохмянина был другого рода, не имел отношения к уголовному делу.
Она поблагодарила:
– Кошелек совсем маленький, этим удобен.
– Понимаю.
– В магазин идешь или на рынок...
Мысли о Марине и ее компании шли вторым планом и прекратились с неожиданной остановкой дополнительного.
В зарослях ивняка снова появилась Ахтуба. По другую сторону, на третьем пути, стоял товарняк с пиломатериалами. Второй путь был свободен.
Шалимов обрадовался:
– Долго не простоим!
Денисов поправил записную книжку. Она открылась на уже знакомой странице:
"...Больные адекватно не воспринимают реальной ситуации, а живут в далеком прошлом..."
Он обратил внимание на начало цитаты:
"...Поражение памяти происходит в определенной последовательности, по закону Рибо, т. е. слой за слоем от наиболее поздно приобретенного к более рано приобретенному..."
Суркова, проводница одиннадцатого, вспомнила:
– Старичок! Он ведь ко мне первой прибежал. Трясется: "Человека в третьем купе убили!" А голос споко-о-ойный!..
Мысли Денисова и те, что в это время формировались у окружающих, словно взаимопритягивались.
– ...Потом пошел руки мыть!..
Бородатый свидетель, Шпак, нашел глазами Денисова: "Слышно ли ему?" Денисов слышал.
– ...Я и не сообразила, можно ли следы смывать? У него ведь не только на руках. Здесь тоже...
– она провела по лицу.
– Мне бы сразу поставить в известность! А я спросила только: "Как фамилия?" Так он: "Зачем?" В такую-то минуту!..
– Потом назвал?
– Ратц, говорит. Хмельницкая область, бывшая Каменец-Подольская. Сколько буду жить - не забуду...
Бригадир вспомнил:
– После
Бородатый кашлянул.
Вошел Ратц. Худые лопатки выпирали из-под длинного, болтавшегося как на вешалке, пиджака.
Денисов думал:
"Человек, заменивший Стоппера, или настоящий владелец посылки, и на этот раз сел в поезд как обычный пассажир, чтобы в Астрахани подойти к электрику, когда тот сдаст смену. Он знал об электрике и Голее. Два поднятых пальца Карунаса обозначали не "Виктория", а одиннадцатый вагон, в котором едет Голей. Садился-то Лука в тринадцатый!"
Понемногу Денисов начинал понимать картину происшедшего, даже отвлекся от событий в купе, чтобы еще раз начать с вокзала.
"В Москве за Лукой следили. Наблюдали, как он приезжает из "Южной" на вокзал в кассу. Об агентстве и других билетах скорее всего не догадывались...
– Неожиданно Денисов оказался совсем близок к цели. Следивший за ним, видимо, становился в очередь к кассе сзади Полетики-Голея..."
Денисов обвел Глазами салон. Бородатый Шпак, купивший билет с последующим номером, задумчиво слушал Суркову, изредка поглядывая на Ратца.
"Шестьдесят пять лет средней человеческой жизни, - вспомнились Денисову слова Шпака, - и миллиарды по обе стороны точек отсчета..."
Вохмянин сжимал трубку в кулаке. От беззаботности, с какой он накануне, ни о чем не спрашивая, покинул купе, в котором произошло преступление, ничего не осталось. Завлабораторией был хмур и серьезен.
"Но не могли же следившие за Лукой каждый раз посылать своего человека к кассе?
– Мысли Денисова перемежались.
– Голей охотился за электриком около недели. Лука обязательно бы "срисовал" следившего за ним".
Денисов посмотрел на Вохмянина:
– В очереди у кассы был разговор о "Южной"?
– О "Южной"?
– было видно, как он колеблется.
Денисов обернулся к Шпаку - бородатый шутливо развел руками:
– Я не мог ошибиться. Именно о "Южной".
"Разговор, безусловно, был, - подумал Денисов.
– И именно о "Южной", потому что Полетика-Голей действительно жил там. После этого разговора, скорее всего, Марина и попала с черного хода в гостиницу..."
Ему пришлось поломать голову, чтобы взаимообъяснить связь явлений отсутствие Марины в списке останавливавшихся в гостинице; появление бланка с номером "Южной", где жил Голей, в купе, у полки, на которой сидели Марина и Вохмянин. Желание Вохмянина скрыть дату выезда на симпозиум; неблагополучие в компании бывших сумских однокурсников; строчки Вероники Тушновой...
Логически это соединялось в единственно возможном варианте: Вохмянин и Марина встретились в Москве не случайно.