Допрос с приСТРАТИем
Шрифт:
Нина Руслановна лишь пожала плечами.
— Значит, была причина. Этот паучара чем-то ее держал.
В груди нарастало что-то темное, страшное, звериное… Гнев… Если это правда… я разорву… весь мир разорву.
— Какие отношения были у вашего сына с бывшим мужем?
— Я не мешала им общаться. Попробовала бы только. Сына Роберт по-своему любил, наследник, как-никак, а самое страшное, пытался внушить ему свои взгляды на мир. Хорошо, что он больше мой мальчик.
— Чем я могу вам помочь?
Опять грустная,
— Помогите Кристине. Мне всегда нравилась эта ласковая, веселая девчушка. Вы будете очень красивой парой.
Попрощался и вышел на улицу. Во всю ширь легких жадно вдохнул холодный воздух. Слова Нины Руслановны меня потрясли, мысли, как стая бешеных голодных собак в поисках пропитания, рыскали в голове, пытаясь найти ответы на мучающие меня вопросы. А еще хотелось кричать, кричать во все горло и биться головой о стены, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Однако что-то не сходится, почему Кристи сейчас молчит? Почему семья настаивает на счастливом браке? Ведь дай эту историю в руки хорошего адвоката — и минимальный приговор гарантирован, даже если она в самом деле убила своего мужа.
Кристи, девочка моя темноглазая, что же ты скрываешь?
Другая жена Роберта Евгеньевича жила в Краснодаре. Съездить туда сейчас не представлялось возможным, но мне очень нужно было с ней поговорить. Немедленно.
— Дим, привет. Найди, пожалуйста, телефон второй супруги Роберта Евгеньевича.
— Окей, подожди чуточку, вышлю смс.
— Жду.
Нервно закурил сигарету. Может, это поможет успокоиться. Эффективнее, конечно, настучать кому-то по роже. Нет, держи себя в руках, Вовчик, мордобоем делу разве поможешь. Никотин горечью оседал на языке, а от сдерживаемого гнева горечь скапливалась в душе.
Вот и СМС пришло. Чуть подрагивающими пальцами набрал присланный Лапугиным номер. Мне ответил приятный женский голос.
— Лилия Анатольевна?
— Да.
— Я следователь по убийству вашего мужа.
— Что вы хотите?
Не стал юлить.
— Я только что разговаривал с первой женой Роберта Евгеньевича. Скажите, вас муж тоже избивал?
Молчание красноречивее всяких слов. Черт, Нина Руслановна не обманывала.
— Это как-то поможет следствию?
— Возможно.
— Да, он был еще тем садистом. Только не путайте, пожалуйста, с БДСМ-ными играми.
***
До безумия хотелось быстрее попасть домой, поэтому я решил перехватить сына убитого прямо в аэропорту. Евгений Робертович был похож на отца, хотя черты матери в виде светлых волос и голубых глаз тоже проглядывали. Красивый парень. Он был чуточку младше меня, примерно Кристинкин ровесник, а у нас с ней разница в четыре года.
— Евгений Робертович, я Карпов Владимир Константинович, веду дело об убийстве вашего отца, хотел поговорить.
— Пощадите, только самолет приземлился, — недовольно начал он, — устал.
—
— Милая, — обратился он к довольно симпатичной блондинке, — мне нужно поговорить со следователем, получи, пожалуйста, багаж.
"Милая" прошлась по мне любопытным взглядом и согласно кивнула.
Мы отошли в сторону, подальше от толпы, ожидающей раздачу своих чемоданов.
— Почему вы не приехали на похороны отца? — задал сразу вопрос в лоб.
— Я отключил свой телефон на время отпуска, меня нашли уже слишком поздно, отца как раз хоронили в тот день. Я не успевал. А потом, к чему было уезжать, ведь тур и обратные билеты оплачены.
Бла-бла-бла… В общем, сыночек не счел нужным прервать свой отпуск ради такой незначительной причины, как смерть отца. Что ж, собаке собачья смерть. Даже дети на похороны не приехали.
— Вы, как я вижу, не очень-то ладили с отцом?
Это немного разозлило Евгения Робертовича.
— У нас были нормальные отношения. Но мы жили в разных городах, редко общались.
— Как вы относились к мачехе?
— Вы последнюю отцову жену имеете в виду? Да никак, я помнил ее ребенком, потом увидел на свадьбе. Позавидовал даже, Кристина стала очень красивой женщиной. Не будь она невестой отца, непременно попробовал бы за ней приударить.
Руки самопроизвольно сжались в кулаки. Нашелся тут, пробовальщик. Черт, Карпов, ты ревнивый идиот.
— Как думаете, она могла убить Роберта Евгеньевича?
Младший Швец отвел глаза, но я успел понять — он знал о специфике общения отца с женщинами.
— Папа… — мой собеседник замолчал, подбирая слова, — очень жесткий человек.
Решил внести ясность:
— Это называется бытовым насилием.
— Мама нахлебалась с ним, — продолжил Евгений Робертович. — И да, возможно, у Кристины были основания его убить.
— Только у Кристины?
— Не только… Думаю, причины были у многих… Родитель умел давить на людей. В мою жизнь тоже постоянно вмешивался, пытаясь ее определять.
— И что вы?
— А что я? Плохой, хороший, но ведь он мой отец. Кроме того, у папы были связи, деньги, глупо ото всего этого отказываться из-за детских обид и его деспотичного характера. Поэтому я делал вид, что слушаюсь, но поступал в большинстве случаев по-своему.
Мудро. Ничего не скажешь.
— Знаете, на самом деле очень хорошо, что вы приехали, дело в том, что примерно полгода назад отец попросил меня арендовать на свое имя ячейку в банке. Насколько я знаю, никаких ценностей он там не хранил, только бумаги. Папа сказал тогда, если с ним вдруг что-нибудь случится, передать документы следствию и разослать в газеты.