Допустимый ущерб
Шрифт:
Он вспомнил о другой молодой особе, которая сегодня спрашивала про Хасанова.
«Кажется, она была из азербайджанской группы, — подумал хаджи Рахман. — Нужно будет завтра найти ее. Или рассказать о ней сотрудникам полиции. Это не Джамалов. Никакого вреда ей я нанести не смогу. Если она или ее сообщники виновны в таком ужасном преступлении, как убийство Хасанова, то пусть они и ответят по закону.
Конечно, Аллах рано или поздно наказывает каждого оступившегося, выносит свой справедливый приговор. Но будет правильно, если и люди будут помогать правоохранительным
Эта молодая женщина расспрашивала о Хасанове вчера вечером, а потом его нашли задушенным. Значит, нужно найти ее и передать в полицию. Пусть они выясняют, почему ей так понадобился именно этот паломник».
Хаджи взглянул на часы. Скоро начнется утренний намаз, обязательная молитва, которую нужно совершать с восходом солнца. Сегодняшняя ночь оказалась весьма тяжелой и совершенно непредсказуемой.
Он вернулся в свой номер, осторожно открыл дверь. Сосед уже похрапывал на кровати. Хаджи Рахман разделся, пробормотал молитву и лег. До утра оставалось не так много времени.
Он еще раз вспомнил покойника и нахмурился. Дело даже не в нем. Согласно исламским канонам паломник, погибший или умерший во время хаджа, обязательно попадет в рай, даже несмотря на все свои прежние грехи.
Но убийца, осмелившийся помешать паломнику совершить свое богоугодное дело, непременно угодит в ад. Он не просто преступник, лишивший человека жизни, а богоотступник, выступающий против установлений самого Аллаха именно здесь, в святом городе Мекке, центре всего мусульманского мира. Да еще и в период хаджа, когда любовь и милосердие должны переполнять сердца людей! Он убил человека, не дал ему возможности совершить хадж. Но этим негодяй загубил именно свою бессмертную душу, обрек себя на вечные страдания.
Рахман даже пожалел этого убийцу и опять вспомнил про Абдулкерима Джамалова. Неужели тот мог решиться на такое кощунство? Нужно все-таки внимательнее за ним наблюдать. Такой недостойный тип рано или поздно обязательно себя выдаст.
Интересно, как он посмеет бросать камни в шайтана, если сам служит ему? Ведь каждый паломник считается гостем Всевышнего. Как можно было поднять руку на такого человека?
С этими мыслями хаджи Рахман поднялся с кровати, опустился на колени и прочитал молитву. Он знал, что насилие в священном городе запрещено под страхом смертной казни. Здесь нельзя даже вырывать сорняки из почвы без соответствующего разрешения. Он молился за упокой души убийцы и видел перед собой лицо молодого Абдулкерима Джамалова.
Хаджи Рахман не ведал, что еще произойдет в ближайшие дни. Он пока не знал, что ему придется делать самый нелегкий выбор в своей жизни.
Глава 8
Я повернула голову и наткнулась на требовательный взгляд Тамары-ханум. Что я могла ей сказать в такой момент?
— Я плохо себя чувствую, — проговорила.
— Ты в положении? — спросила она на всякий случай, видя мое состояние.
— Нет. — Я даже сумела улыбнуться. — Конечно, нет. Просто мне вдруг стало не по себе. Наверное, что-то не то выпила или съела.
Я
В эту ночь мне снились какие-то ужасы, непонятные люди, совсем чужие. Я, абсолютно раздетая, проходила между ними, и все на меня смотрели. Я пыталась прикрыться, просила дать мне любой кусок ткани, но никто не хотел помочь.
В половине шестого меня разбудила Тамара-ханум, которая сообщила, что я всю ночь что-то тихо бормотала. Такого у меня никогда не было. Я всегда спала спокойно.
В шесть утра мы собрались внизу. Я видела, как выросло количество полицейских, которые внимательно следили за нами. Я знала, что здесь произошло совсем недавно, но многие из нашей группы не имели об этом никакого представления.
Расул протиснулся ко мне.
— Ты не слышала?.. Говорят, вчера умер кто-то из дагестанской группы.
— Нет, не слышала. А от чего умер?
— Не знаю. Может, ему стало плохо от смены климата или же человек испытал эмоциональный шок. Такие вещи тоже иногда случаются. Руководитель группы хаджи Рахман уверяет всех, что бедняге стало плохо, и его забрали в больницу. Но все шепотом рассказывают, что на самом деле он умер.
— Может, его убили? — очень тихо проговорила я.
— Не богохульствуй! — строго одернул меня брат. — Кто посмеет совершить преступление в этом городе, рядом со святой мечетью?
Какой он наивный человек! Всегда найдутся такие негодяи, которые способны бросить вызов не только людям, но и самому Богу. Брат, наверное, даже не слышал о том, что произошло в этих святых местах в семьдесят девятом году.
— Люди бывают разными, — осторожно сказала я Расулу. — Однажды террористы захватили здесь мечеть.
— Какие террористы? — Он никогда не слышал об этом.
Конечно, ведь тогда все, что происходило в Мекке, было под покровом большой тайны. Мне об этих событиях рассказывал Микаил Алиевич.
— Откуда здесь террористы? — снисходительно спросил Расул. — В Мекку чужих не пускают. Здесь могут быть только мусульмане.
— Они тогда и захватили мечеть, — сказала я. — Пятьсот человек. Радикальные салафиты. Вернемся домой, сможешь поискать в Интернете. Я тебе говорю правду.
— Они были мусульмане?
— Не просто мусульмане. Они требовали возврата к настоящим исламским ценностям.
— Что с ними стало?
— Войска штурмом взяли мечеть. Почти всех застрелили. Тем, кого удалось захватить живыми, публично отрубили головы.
Расул изумленно посмотрел на меня.
— Ты шутишь?
— Я же не просто так говорю, специально изучала литературу!.. Осторожнее, мы, кажется, скоро выходим. Мужчины должны будут войти в мечеть босиком, — напомнила я брату.
В соседней группе проводили перекличку, и я узнала имена тех людей, которые стояли рядом с хаджи Рахманом. Этот полноватый мужчина с толстыми губами — Абдулсалим Бахшалиев. Джамалов, так интересующий меня, держался рядом с тремя мужчинами. Наверное, все они жили в одной комнате. Теперь эти люди о чем-то переговаривались и улыбались.