Дорасти до неба
Шрифт:
Я кивнула.
— Дело в том, что кончик, тот, что был загнут, отломился. Я сперва пытался выправить его здесь, у себя. Грел кинжал до двух тысяч градусов, но все впустую. Металл не делался пластичным. Более того, он, кажется, и не нагревался толком, хотя индукционная печь работала на максимуме. Тогда я сносил его к знакомому кузнецу на завод. Там гидравлический двухтонный молот, я решил, что уж там-то можно будет выгнуть кончик. А он просто отломился. Представляете? Пруток металла диаметром миллиметров пять сломался только тогда, когда его минут пять долбили двухтонным молотом!
Я
— Я, чтобы убрать излом и заострить лезвие, — продолжал Роман, — сточил практически целиком алмазный круг!
Услышав про алмазы, я забеспокоилась.
— Я не уверена, что смогу возместить…
Но кузнец только досадливо отмахнулся.
— Это ерунда. Главное — в другом. Видите порошок?
Он указал на пластиковую баночку.
— Это я счистил с вашего кинжала. Я не знаю, что это за вещество, у меня нет возможности проанализировать его химический состав. Но оно прекрасно растворилось в воде, а потом — вот!
Он придвинул ко мне финку.
— Я делал этот нож для себя, и решил попробовать. Не знаю, откуда у меня возникла эта мысль, но едва я погрузил нож в раствор этого порошка, как он начал впитывать жидкость, как губка. Вы представляете? Металл впитывает воду! А потом, когда процесс завершился, лезвие стало таким же прочным, как и у вашего кинжала. Я, конечно, под двухтонным молотом его не испытывал, но гвозди он рубит легко, и его даже поцарапать невозможно.
Роман выплеснул эмоции, подвыдохся, и уже почти спокойно завершил монолог:
— Вы понимаете, что это значит? У меня, конечно, нет возможности в полной мере исследовать и это вещество, и этот металл, но при той же плотности вещества, при том же весе, его прочность возросла многократно. Появление его на рынке, пусть даже в небольших количествах — это буквально переворот в технике. Это ведь практически вечный металл. Я специально проверял — известные кислоты на него совершенно не действуют, куда уж там простой воде. Область применения — широчайшая. Это и подлодки с глубиной погружения до нескольких километров, и самолеты — представьте, что тонкая фольга из этого металла будет прочней традиционных авиационных сплавов. Что уж говорить про космос!
Я, если честно, прониклась. Да, будет круто. Вот только где взять в этом мире столько черных волков? Но надо как-то энтузиазм человека пригасить.
— Я скажу вам, что это за вещество.
Роман всем телом подался ко мне, снова зажигаясь азартом.
— Но сперва скажу кое-что еще, — прибавила я. — Знаете, что будет с вами на другой день после того, как вы объявите миру о своем открытии?
— Что?
— Вы погибнете в своей мастерской от несчастного случая. А потом здесь случится пожар. И, конечно, все материалы о новом металле при пожаре пропадут.
— Почему?
— Роман, вы производите впечатление умного человека. Но, кажется, эта тема, — я взяла в руки свой кинжал
— Миллионы, — ответил кузнец с небольшой заминкой.
— Миллиарды! — поправила его я. — Причем одни люди эти миллиарды получат, а другие потеряют. Одни захотят сделаться монопольными владельцами секрета, чтобы заработать кучу денег, а другие захотят уничтожить секрет вместе с автором, чтобы такую же кучу не потерять.
— Но мне ведь не нужны миллиарды, — возразил Роман. — Я мог бы продать рецепт за относительно скромную сумму.
— Но останетесь вы сами как владелец секрета. Из головы ведь у вас ничего не сотрешь. Так что…
Тут я вспомнила рассказ Саныча о тех костюмах.
— Кроме того, в этом случае можно и вовсе ничего не платить. Инсценировать несчастный случай и подкинуть немного денег кому следует, чтобы полиция глубоко не копала. Зачем отдавать миллион, если можно его не отдавать?
Роман, видимо, явственно представил свои перспективы, потому что загрустил, повесил голову и вообще сник. Мне его стало жаль. Кроме того, я ведь обещала…
— Я вас немного утешу. Знаете, что это за вещество?
— Что? — спросил он, уже без особого энтузиазма.
— Кровь.
— Кровь? Но ведь…
Я как раз накануне провела вечер в интернете, копая материалы по этой теме, так что немножко подковалась.
— Не человеческая, не бойтесь. Кроме того, человеческая такого эффекта не дает, это еще древние римляне проверили. Вы же в курсе, что они закаляли мечи, протыкая ими своих рабов?
— В курсе. Только это, вроде, было в Сирии…
— Это мелочи, — отмахнулась я. — Так вот: никого протыкать не придется. Это кровь животных. Но звери это настолько редкие, что найти их крайне трудно. А уж поймать живьем, чтобы закалить в их крови меч, и вовсе невозможно. Так что не выйдет у вас мировых потрясений. Вы просто не сможете добывать нужную кровь в промышленных масштабах. Ну а сейчас позвольте попрощаться, мне пора. Да, а это к чему?
Я некультурно ткнула пальцем в до сих пор лежавший на столе камушек.
— Ах, да…
Роман смутился.
— Это было в рукояти вашего кинжала. Там, под шнурком, есть специальное гнездо, но я со своими идеями совсем про него забыл. Но вы же сможете сами перемотать рукоять и вернуть камень на место?
— Конечно, — кивнула я. И улизнула, пока молодой, симпатичный и неглупый кузнец не сообразил задать мне один простой вопрос: откуда взялась на моем кинжале кровь крайне редкого зверя.
Глава 12
Мы с Миркой болтали. Просто болтали, как старые подружки. Ну а что? Делить нам нечего, а любопытство гложет обеих. В кои-то веки она не была занята ни хозяйством, ни собственным здоровьем, ни войнушками, ни тренировками, и мы просто сидели в ее комнате, в удобном, хоть и жестковатом, кресле. Вернее, сидела она. То есть… ну я-то была у нее в голове и, значит… Нет, я лучше о таких материях рассуждать не стану, а то еще, чего доброго, свихнусь. В общем, мы сидели и болтали. Я рассказывала о своем мире, она — о своем, и нам было интересно.