Дорасти до неба

Матвеев Дмитрий Николаевич

— Вставайте, Коул, — устало сказала она.

Лежащий на земле человек с трудом поднялся на ноги. Его шлем слетел при падении и откатился в сторону, так что у меня была возможность как следует рассмотреть эту наглую морду. Коул был… солиден. Широкие плечи, высокий рост, дородное лицо со вполне благородными чертами, сейчас несколько искаженными гримасой боли, аккуратно подстриженная бородка, вьющиеся черные волосы с проседью… Первое впечатление очень даже положительное, если не учитывать то занятие, за которым застукали дяденьку. Коул хмурился, молчал и отводил взгляд. Но от него и не требовалось произносить речи.

Ваша авантюра, Коул, не

удалась, — констатировала Мирланда. — Вы теперь мой законный трофей, и я позабочусь о том, чтобы ваши подвиги, а также характер и обстоятельства вашего ранения, стали известны как можно шире. Я посчитаю убытки от вашего грабительского налета, и предложу вашим сыновьям выкупить своего родителя. Ну а если они откажутся, вас повесят на воротах моего замка. И личный представитель графа Мельвира засвидетельствует, что я была в своем праве.

Девушка обернулась к Фарлу.

— Вырезать стрелу, перевязать и в подвал.

Пленника увели, а Мирланда направилась в замок. Костры еще дымили, но это уже были мелочи. Зато вот весь двор, особенно левая его сторона, был залит кровью и усыпан кусками человеческого мяса. Меня замутило. Или это Мирку замутило? В общем, нам обоим стало не по себе. Мы отвернулись и тут же на глаза нам попала обугленная головешка, еще недавно бывшая человеком. Тут бы мы и проблевались, но в этот момент громыхнул засов, со скрипом отворилась массивная дверь донжона и на пороге появился Беррель. Закопченый, усталый, наспех перевязанный в нескольких местах, но вполне себе живой. Он шагнул вперед, распахивая объятья:

— Мирланда, девочка моя!

Мирка кинулась ему навстречу:

— Дядюшка!

А я решила, что сейчас тут несколько лишняя.

— Марк, пойдем домой?

— Мр-р-р-р!

Глава 10

Я вынырнула из сна как из омута, вытаращив глаза и судорожно глотая воздух, что та выброшенная на берег рыба. В комнате было душно, а в горле стоял комок. Мне еще мерещились оторванные руки-ноги, вываленные на камень двора кишки и прочие селезенки, отвратительная вонь горелого мяса и прочие прелести войнушки. Пусть она и была такой, в общем, малюсенькой, но на все ее "прелести" я насмотрелась с лихвой.

С трудом удерживая рвотные позывы, я как была, в самом что ни на есть исподнем, метнулась к окну. Рывком отдернула штору и распахнула створку, впуская в квартиру сырой и холодный осенний воздух. Стояла, вдыхая простые и обыденные городские запахи и потихоньку отходила от пережитого, понемногу возвращалась к себе, в свой мир и свою жизнь. Наконец, окончательно продрогнув, я решила, что достаточно. Закрыла окно, глянула на часы — пора вставать. Натянула теплые шерстяные носки, накинула теплый халатик — тот самый, которым смущала молоденького лейтенанта и пошкандыбала на кухню. Война войной, но кормить такого полезного зверя надо своевременно, да и работу никто не отменял.

А на работе был цирк. С конями. Хотя я бы сказала — с ослами. Догадываетесь, кто был ослом? Вот именно. Полдня начальничек сидел, хмурился, бормотал себе под нос неприличные слова в мой адрес. Даже танчики не гонял. А к обеду мне снова притараканили повестку. Ну да, дома меня хрен поймаешь, а вручать нужно под роспись. А я что? Я ничего. Сказали идти — пойду. Главное, завод мне это время оплатит.

К назначенному времени я собралась и, уже выходя из кабинета, поймала торжествующий взгляд нашего главненького бухгалтера. Я сдержалась. Я не стала демонстрировать русский национальный

жест в виде оттопыренного среднего пальца правой руки. Я просто показала ему язык и выскользнула за дверь. Мальчишество в чистом виде, хотя правильнее было бы сказать "девчоночество" — я же все-таки не мальчишка.

На этот раз следователем был серьезный подзамученный мужик возрастом далеко за тридцать. Меня никуда не склонял, просто делал свою работу. Я, в свою очередь, ничего не скрывала, на все вопросы отвечала совершенно искренне и честно. Знакома с Олежеком? Да, знакома. Он в соседнем подъезде живет. Или жил? Суд решит? Пусть решает. Гражданина Лазова я не знаю и никогда не видела. Какие отношения между ними? Да пес их знает. У меня с Олежеком? Мы не общались за противоположностью интересов. Да, у нас был конфликт. Из-за чего? Из-за жестокого обращения с животным. Животное могу предъявить. Я нанесла Олежеку побои? Не большие, чем он нанес животному. Могу принести справку от ветеринара. Не надо? Как хотите. Мог он хотеть мести? Вполне. Мог поджидать меня в подъезде с ножом? Запросто. Мог спутать меня с гражданином Лазовым? Товарищ следователь, вам самому-то не смешно? Лазов меня тяжелей минимум в три раза и выше вдвое. Но я никого не видела, не слышала и не ощущала. А что свет в подъезде не горел, так об этом я еще товарищу младшему лейтенанту Петрову рассказала. Когда? Да в тот самый вечер. Я уж спать собралась, а он пришел опрашивать. Еще родителей просил позвать.

Следователь понимающе улыбнулся, я улыбнулась ему в ответ и мы расстались совершенно довольные друг другом.

Возвращаться на работу было уже поздно, и я не торопясь двинулась в сторону Санычева подвальчика. Шла, вспоминала прошедшую ночь, уроки Мирланды, и пыталась, как она учила, "изолировать небольшой кусочек магического эфира". Получалось не очень. Я помню ощущения самой Мирланды, когда она магичила. Усилие было… с чем бы сравнить… во! Как будто поднимаешь ведро воды. Увесисто, но вполне посильно. У меня же сейчас… я точно знала, что все делаю правильно, но при этом ощущения такие, будто пытаюсь приподнять не ведро, а двухсотлитровую бочку. Понимаете? Не двадцать раз по одному ведру, а все двести литров сразу. Ну да ладно. Мирка говорила, надо тренироваться, надо свои силы развивать, а они у меня, как видно, совсем слабые. Еще бы знать какой-нибудь комплекс упражнений для тренировки магических мышц.

И вот так я шла, погруженная в себя, стараясь отщипнуть от пресловутого эфира хоть самую крошечную крошку, как вдруг меня окликнули по имени:

— Таисия Степановна!

Я остановилась, обернулась. Передо мной стоял невысокий худощавый мужчина средних лет. Хорошие, но практичные ботинки начищены до блеска. На классических брюках из качественного сукна наведены бритвенной остроты стрелки. В вырезе легкого пальто модного кроя шелковое кашне. Еще бы шляпу для полного комплекта. А так — прилизанные волосы зачесаны назад, у висков изрядные залысины. И весь вид такой — солидный и практичный.

Мужчина перекинул легкий кожаный портфельчик под мышку и представился:

— Райхерт Ардалион Васильевич, юрист.

— Очень приятно, — отозвалась я дежурной фразой. — Чем могу?

— У меня к вам предложение, Таисия Степановна.

— Слушаю, — внешне безразлично ответила я, а внутренне насторожилась: не началось ли то, о чем предупреждал Сан Саныч?

Юрист Райхерт тем временем продолжал:

— Заберите, пожалуйста, из полиции свое заявление.

Я сразу успокоилась.