Дорасти до неба
Шрифт:
— Ах вот вы о чем! Но тогда вы должны знать, что мое заявление было написано в ответ на писульку нашего общего знакомого.
Адвокат согласно кивнул, и я продолжила:
— Никаких проблем: он забирает свое заявление, я забираю свое. И все счастливы.
— Что ж, по-моему, вполне разумный вариант. — согласился со мной Ардалион Василич. — Я передам вашу позицию заинтересованным лицам и поспособствую скорейшему разрешению этого недоразумения.
Адвокат удалился, а я обнаружила себя почти что на месте. Огляделась по сторонам, напряглась и попыталась отщипнуть от эфира совсем уж мизер, буквально на кончике иглы. И получилось! Прямо
А потом я подумала: вопросы — фигня, у меня есть, кому их задать. Но вот этот несчастный "светлячок" у меня получился пусть не с первой попытки, но достаточно быстро. И фиг бы я так резво продвинулась, если бы у меня не было такого замечательного, я бы даже сказала, уникального учителя. И я от всей души мысленно произнесла:
— Спасибо, Мирланда!
И откуда-то из далекого далека словно магическим ветром донесло на грани слышимости:
— Пожалуйста, Таисия!
А, может, мне это просто почудилось?
Саныч, едва меня увидев, ткнул пальцем в ростомер.
— Залезай! — потребовал он безусловно и категорически.
Я разулась, встала на площадку сооружения. Саныч поколдовал с планкой над моей головой и отступил в сторону.
— Сто тридцать девять! — победно заключил он с таким видом, будто это было его личное достижение.
И тут же добавил:
— Будешь измерять рост каждую неделю, фотографироваться у ростомера и все фотографии обязательно хранить. Лучше всего, конечно, делать это у врачей, чтобы доктора подтверждали изменение роста своим автографом.
— Думаете, стоит?
— Знаю. Мое слово весит немного. А вот подпись практикующего врача, даже если это деревенский фельдшер, вполне может быть доказательством. Если у тебя действительно возобновился рост тела, да если он, к тому же, идет так быстро, могут последовать и другие изменения. Поменяется объем бедер, объем груди, размер головы, ступней — в общем, все пропорции тела. Да и голос тоже может измениться. И чтобы потом не доказывать, что ты — это ты, как раз нужна эта бумага от врача. У тебя два года впереди. Вырастешь, насколько тебе надо, и как раз паспорт поменяешь. Ну а дальше все будет пучком!
Тренер неожиданно подмигнул.
— А если рост не остановится? — вдруг испугалась я.
— Остановится, — успокоил меня Саныч. — Причем остановится именно тогда, когда ты решишь, что тебе хватит.
— Вы так думаете?
— Я в этом уверен. А теперь иди, переодевайся. Есть у меня в твой адрес пара мыслей.
В зале, нарезав ученикам задачи, Сан Саныч подошел ко мне.
— Кнопка, что-то мы с тобой давно не бились. Давай-ка, попробуй по мне попасть. Работай в полную силу. С моей стороны — только защита.
Мы встали друг напротив друга, поклонились, как предписано ритуалом поединка, а потом… А потом я начала работать. Как
— Знаешь, Таська, ты меня сегодня не то, чтобы сильно удивила, я чего-то такого и ждал, но уж точно обрадовала. Прогресс, как говорится, налицо.
— Хотите сказать, что не только рост, но и другие показатели увеличиваются?
— Именно. И знаешь что?
— Что?
— Меня сегодня спас лишь твой маленький вес. У тебя просто не было шансов пробить мою защиту. Ты же помнишь про импульс?
— Еще бы!
— Ну вот. А теперь давай иначе: ты защищайся. Уклоны, блоки, все, что хочешь. Только прямой блок не ставь — сама понимаешь, кость у тебя не выдержит. А я постараюсь тебя достать. Плохо будешь стараться — останешься с синяками. Ну что, поехали?
Для неподготовленного человека, который не знает, куда и как смотреть, поединок двух мастеров — неважно, какого вида единоборств — совершенно незрелищен. Совсем другое дело, когда ты не наблюдатель, а участник. Время будто растягивается, становится пластичным и податливым. И становится видно абсолютно все. Вот удар идет вскользь, и нужно лишь чуть подправить руку Саныча, чтобы она проскочила мимо. Здесь нужно чуть уклониться, а вот сейчас тренер разошелся не на шутку, и требуется полноценный уход, с прыжками и кувырками. Пару ударов я все-таки пропустила, но в целом я совсем не чувствовала себя "девочкой для битья". Мы с Санычем — страшно подумать — бились практически на равных!
Не знаю, сколько прошло времени, но тренер вдруг разорвал дистанцию и поднял руку: мол, хватит. Ну, хватит, так хватит. Мы остановились, поклонились друг другу и обнаружили, что все пацаны забросили свои занятия, выстроились чуть поодаль, чтобы не попасть ненароком под раздачу, и во все глаза смотрят на наш спарринг. А это ведь не зеленые новички, это уже старшие группы. У всех минимум коричневый пояс, первый-второй кю. А отдельные гении уже и ко второму дану подбираются. У самого Саныча, насколько я знаю, седьмой дан. И если я с ним наравне… Мать честная! Да пусть даже на ранг ниже — все равно! Я до того ведь на ранги не сдавала, в турнирах не участвовала. Причина элементарна: мне просто нет соперников в моем весе. Я в нем одна. У боксеров наилегчайший вес, кажется, называют называют "мухачи", то есть весящие как муха. Но там планка — сорок девять килограмм. Я же со своими тридцатью тяну максимум на комариху. Столько весят только пацаны-первогодки, но с ними соревноваться — это даже не смешно.
Сан Саныч, едва закончив ритуальный поклон, оглядел нестройную шеренгу учеников. Те поспешили воткнуть кулак правой руки в ладонь левой и поклониться:
— Мастер…
Тренер нахмурился. Правда, я видела, что это больше игра, но это я. Остальные восприняли все так, как и было задумано.
— Хотите так же уметь? — сурово вопросил он.
— Да, мастер — прозвучало почти в один голос.
— Тогда чего вы тут стоите? Задание у всех есть — работайте!
Народ шустро разбежался по залу и занялся делом. А Саныч кивнул мне: