Дорога через миры (сборник фантастических рассказов)

Ладейщиков Александр

Жизнь семьи начала потихоньку налаживаться. Отношения между супругами восстановились, полоса бед и бытовых неурядиц миновала. Правда, иногда Артём ловил на себе странный взгляд жены, но она тут же отворачивалась. Через несколько лет они продали злосчастную квартиру, купили другую, трёхкомнатную, в новостройке.

И всё было у них хорошо. Только иногда Артём просыпался от собственного крика, увидев в очередной раз во сне мёртвые глаза старухи, с недоумением и болью глядящие в вечность.

Виталий Гребеник (Кинеберг). Наживка

«Уголок

рыбака» — одно из моих любимейших мест, где можно было попить свежего пива, с удивительно вкусной рыбой.

Располагался он в тени плакучих ив, коих множество произрастает на берегу Днепра. В бытность студентом любил захаживать сюда на кружечку-другую, а то и на большее количество, да и качество. Сам не рыбак, но интересно было послушать байки бывалых мастеров — а байки бывали не только о рыбалке.

Но всё же истории, связанные с местами и способами ловли, видами наживки и снастей, составляли большинство услышанных мною в ту пору.

* * *

Люди пропадали просто так.

Вот был человек — и нет человека. Просто мистика какая-то.

Причём среди пропавших были и бомжи, и студенты, и рабочие, и даже один профессор. Люди пропадали прямо на глазах удивлённых свидетелей, или просто не приходили на работу, учёбу, или — не возвращались домой. Поиски ни к чему не приводили; и по прошествии определённого времени на очередного опера сваливался очередной таки «висяк»…

Такие невесёлые мысли бродили в голове оперуполномоченного Толи Иващенко, ведущего одно из дел о пропаже человека. Перед лейтенантом сидел плюгавенький, давно не мытый мужичонка в замызганной ветровке и нервно теребил не то кепку, не то шапку, давно потерявшую свою форму и цвет.

— Так я и грю, начальник, выпивали с мужиками. И тут Васька пришёл. Я, грит, надыбал сегодня. Пузырь, значит. Ну, разлили. А мне как приспичило — ну нет никакого терпежу. Я и отошёл. А как справился, то оборачиваюсь, а они уже допивают. Я грю: «Шо, мужики, в падлу подождать?», а они ржут… И тут — бац, и нет мужиков!

— Вот так, просто, взяли и исчезли? — этот разговор начинал надоедать молодому оперу. Он уже опрашивал этого свидетеля раза три.

— Я ж и грю. Пропали. Были — и нету.

— А может, всё-таки, ты просто уснул, а они допили и ушли?

— Да не, начальник, я ж говорил… Мы ж по чуть-чуть всего выпили. На троих пузырь только и успели, когда Васька пришёл. Да и пузырь недопитый остался — а мужики так просто не уйдут, без пузыря-то…

Зелёная тоска охватила Иващенко.

Ну, точно, висяк. Мало, что ли, у него висяков? И «свидетель» ещё этот… А других нет. Но ведь люди-то пропали? У одного жена всполошилась, у другого мать. О третьем, правда, никто не вспомнил. И, следовательно, дело не открывали. Но эти-то двое… Неопознанных трупов в моргах не числится. В больницах безымянных пациентов нет. Как в воду канули.

А тут этот, со своей сказкой. Чертовщина какая то…

Ладно… в коридоре — ещё один посетитель. И, кажется, тоже с очередным висяком. Кстати, дело — тоже о пропаже человека…

Через пять минут в кабинете сидела пожилая женщина. Волосы уложены в высокую причёску. Аккуратная, но одежда не из дорогих. Толик некстати вспомнил, что бабушка точно так же укладывала волосы.

— Я

у Витольда Эрнестовича уже второй десяток лет работаю, все привычки его знаю. Не в его стиле так надолго пропадать. Да и он звонил всегда, когда срочно куда-то уезжал. Чтоб я не волновалась. И не готовила лишний раз. А в тот вечер я в магазин пошла, специй купить, да и фруктов на десерт. Прихожу, смотрю, туфли профессора в прихожей, плащ на вешалке, телевизор включён. Я в кабинет, похвастать хотела, каких яблок купила — а его там нет. И в спальне нет. Я подождала — может, за табаком выскочил? Бывало такое. Прямо в шлёпанцах выбегал, табачный киоск в пяти минутах от дома. Но ни через пятнадцать минут, ни через час, ни по сей день профессор не вернулся.

Да… и по этому делу — полный ноль.

Складывалось впечатление, что профессор благополучно добрался домой, запер дверь на замок, включил телевизор и… пропал. Следов взлома и борьбы не обнаружено, все вещи на месте, а человека нет. Ну прямо мистика-фантастика.

Фантастику Толя не любил. В экстрасенсов и зелёных инопланетян не верил. Но как тогда объяснить пропажу трёх или четырёх человек? Голова шла кругом. Начинающему оперу необходимы были завершённые дела, без них никакого авторитета не видать. А, значит, и повышения, и более высокого жалованья… а тут — два висяка сразу.

От тяжёлых раздумий его отвлёк звонок. Звонил Генка Егоров, однокашник, работавший в соседнем райотделе.

— Ну что, Пинкертон, голову ломаешь? — Генкин оптимизм и жизнерадостность так и пёрли из телефонной трубки. — Давай пивка сегодня хряпнем, таки пятница ведь. А то сидишь в своём кабинете, света белого не видишь. Я тебе домой звонил, так мама сказала, что ты ещё на работе.

— Так работаю я. Чего ты так рано звонишь?

— Ты на часы смотрел, трудоголик?

— Мама дорогая, уже семь!

— Давай закругляйся, я жду тебя в «Уголке рыбака». Пока светло, по паре бокальцев опрокинем.

Через полчаса Толик пил свежее пиво и слушал друга.

И в очередной раз удивлялся.

Оказывается, и у Генки с раскрываемостью проблемы: такие же, как и у него. Люди пропали. И не два случая, а целых пять.

Немного поговорив, выяснили, что ничто, кроме загадочности, эти дела не объединяет. Но, по мнению друзей, именно это и было связующим звеном. Казалось, что, выясни они, почему пропал один человек, найдётся объяснение и другим случаям. Ещё немного выпив, оперы решили вести расследование вместе.

Через пару дней начали обнаруживаться кое-какие ниточки.

Оказывается, профессору в конце рабочего дня кто-то звонил, и, кажется, договаривался о встрече. Пробить номер, с которого звонили, проблем не составило, и скоро друзья оказались перед дверью одной из квартир в спальном районе.

На звонок в дверь никто не открыл. Дёрнув за ручку, Толик обнаружил, что она не заперта. Позвонили для очистки совести ещё раз, и, после некоторой паузы, вошли.

Квартира как квартира — не «евроремонт», но довольно аккуратная. Заглянув в одну из комнат, оперы увидели на столе папку для бумаг. Обыкновенное «дело №_». То, что было на ней написано, несказанно удивило Иващенко. «Залепухин Витольд Эрнестович» — ну не удивительно ли? С трепетом Толя схватил находку и начал листать.