Дорога из трупов
Шрифт:
Ее пожертвовал Один Момент, решивший, что после новости о гномьих погромах неплохо бы доказать свою к ним непричастность.
– Хорошо, – сказал Гриббл, принимая шлем. – Этого должно хватить. Через часок-другой вернусь.
Дверь камеры с грохотом закрылась.
Только после этого все посмотрели на новичков. Оба оказались стариками, но если один был человеком, имел при себе повязку на глазах и деревянную раму со струнами, что и издавала повизгивание, то другой мог похвастаться принадлежностью к народу эльфов и длинной седой бородой.
– О нет… –
– Тьпадьк шлюхт вот кто мне поможет! – Эльф вскочил на ноги, и безумные глаза его вспыхнули так ярко, что Легкий Шмыг отшатнулся. – Мы поймаем эту проклятую тварь! Музей получит нового змееморфа!
– Столкнулись герои, земля застонала от боли! – взвыл прямо с пола великий, ну или по крайней мере слепой певец Умер. – Утишилось море, и воды в реке устремились обратно! Многогремящею битвой…
Калис попытался зажать уши, но, судя по перекошенной физиономии, помогло это мало.
– Вот так дела, – пробормотал Лахов, глядя, как старший хранитель музея Натуральной истории Простодрэль наседает на Поцента с рассказами о змееморфах, – стоило на пару дней оставить город без присмотра, как такое началось…
Первым делом Арс подумал, что выбрал очень неудобное место для сна.
Первые мысли после пробуждения редко бывают удачными, но им на смену, к счастью, приходят вторые и третьи, более разумные, обдуманные, гладкие и практичные. Но в этот раз и они были нервные, и все потому, что в спину Топыряку вонзались острые углы, а руки и ноги отказывались шевелиться.
Поерзав немного, он открыл глаза и тут же зажмурился.
Прямо в лицо били солнечные лучи.
Вторая попытка оказалась более удачной, и Арс сумел оглядеться. Обнаружил, что лежит на жертвеннике, на руках и ногах кандалы с особыми ответвлениями для пальцев, а во рту – кляп.
По соседству стояли другие жертвенники, тоже, если можно так выразиться, «заряженные». Между ними ходили жрецы в простынях и с ножами на роскошных, вышитых золотом поясах. Выражением лиц и повадками они напоминали техников, готовящих к запуску что-то большое, вроде ускорителя элементарных частиц или космического корабля на Марс.
Жертвенники стояли рядком на краю засыпанного толстым слоем песка поля. Его со всех сторон окружали трибуны, заполненные курчавыми, бородатыми и наряженными в простыни жителями Ахеянии. Среди них благодаря львиным шкурам выделялись герои, а в отдельной ложе под навесом сидели, похоже, местные шишки.
Одна из них, самая шишканистая, как раз заканчивала произносить речь:
– …великие боги снизойдут к нашим мольбам и обеспечат хороший урожай, приплод у коз и всеобщее счастье!
Дальше шишка завопила что-то вроде: «Харя!» – и зрители поддержали ее так, что Арс едва не оглох.
– Харрря! Харрря! – Звуковая волна понеслась над стадионом, отражаясь от трибун и заставляя песчинки на поле дрожать.
Крики закончились, и из-под трибун начали выходить мускулистые мужчины в набедренных повязках.
– Боги счастливы видеть атлетов! – возгласил появившийся на краю поля человек, и Арс понял, что это верховный жрец.
Только представители этой социальной группы имеют обыкновение носить на голове нечто среднее между пагодой и надгробием, таскать дурацкого вида неудобный жезл и показательным образом лелеять темные замыслы, то есть зловеще улыбаться и хитро морщиться.
Всякий уважающий себя верховный жрец плетет заговоры и следит за тем, чтобы, поминая его, люди дрожали и говорили: «О, а у этого типа руки в крови не по локоть, а по самые плечи!»
Верховный жрец Мифин мог служить образцом для остальных, настолько у него была зловещая физиономия. А нож на его поясе так часто купался в крови, что не успевал заржаветь.
Зазвучали шаги, и к Арсу подошел один из подчиненных верховного жреца.
– Тебе как, удобно лежать? – спросил он. – Если что, ты скажи, я могу отрегулировать длину кандалов.
Топыряк вытаращил глаза.
– Мы не хотим, чтобы наши жертвы зря мучились, – служитель богов правильно понял удивление «собеседника». – Мы же не садисты какие-нибудь, а продвинутые теолого-технологи. Цель – не причинить боль, а убить и выпустить кровь. Кстати, какому богу предпочитаешь быть принесенным в жертву?
Арс попытался выплюнуть кляп, но не сумел.
– Не стоит трудиться. – Жрец заботливо поправил кляп. – Я буду называть имена, а ты просто кивни, когда услышишь нужное. Сегодня у нас большое жертвоприношение, выбор хороший. Начнем со Шпулера-Ловкача, потом Толстый Хрю, Сваух, Раздина и Бубера…
Топыряк замотал головой и засопел, показывая, что вообще не хочет быть принесенным в жертву.
– А, то есть тебе все равно? – вновь верно интерпретировал «реплику» ахеянец. – Ну, тогда жди, смотри, как повезет. Вырваться не пытайся. Мы знаем, как обращаться с магами. Вы трое скованы так, чтобы не могли шевельнуть пальцем, двинуть кончиком языка.
Он дружелюбно кивнул Арсу и пошел дальше, туда, где был прикован Тили-Тили и за ним – Рыггантропов.
Атлеты тем временем сделали полный круг вдоль трибун и выстроились рядами на поле. Зрители принялись швырять в них лавровые венки и почему-то сосновые шишки, а верховный жрец взял нож в руку.
– Призовем же богов! – заорал он, свирепо ухмыляясь. – Призовем их сладким запахом крови!
Рев трибун стих, наступила полная тишина.
Рыггантропов икнул, и этот звук оказался мощным, точно гул лавины. Сотни укоризненных взглядов обратились на двоечника, и тот чуть ли не впервые в жизни почувствовал себя неловко.
– Первую смерть я посвящаю Шпулеру-Ловкачу, покровителю игр и красивого тела! – Что именно сделал верховный жрец, Топыряк разглядеть не смог. Услышал вскрик, ну а потом увидел, как поднялось обагренное лезвие. Но зрителям, судя по сладострастному вою, это понравилось.