Дорога к «Черным идолам»
Шрифт:
А потом — быстрее в Чурым. Дорога будет чиста, свидетели исчезнут. Лисков тоже исчезнет. Немного позже.
Эмик усмехнулся. Внимательно осмотрел патрон, проверил пыж, прикрывший безобидным войлоком тупую свинцовую лютость жакана. Патрон был надежен, сух. Шеф медленно, с явным наслаждением вставил его в маслянисто поблескивающий казенник.
— Теперь я посплю, — сказал он Лискову, — а ты подежурь. Разбудишь перед рассветом.
Но, несмотря на усталость, Эмик не мог сразу заснуть. Этот проклятый шофер! Он давно уже должен был оказаться под откосом, рухнуть вместе
Шеф тщательно скрывал от своего дружка беспокойство. Лисков должен безоговорочно верить и подчиняться главарю, не то запаникует: ненадежен помощничек, хлипок, он уже побаивается Ивана Сажи.
Этот проклятый шофер, тихоня, увалень с виду, кто мог ожидать, что он пройдет невредимым через все ловушки? Как будто сама тайга с ее загадочной, чуждой для Эмика жизнью помогает ему.
Быть может, отступить, оставить в покое и Ивана и его тайгу? Нет, решил Эмик, поздно. Они не успеют выбраться к Чурыму и удрать оттуда на Большую землю, чтобы раствориться в сутолоке больших городов. Шофер, приехав в поселок, поднимет тревогу. Местные охотники отправятся в погоню, перекроют все тропы…
Нет, отступать было поздно. Оставался лишь один выход — уничтожить свидетелей и скрыть следы нового преступления. Эх, проклятый шофер! Подожди, через несколько часов сведем счеты. Говорят, на рассвете самый сладкий сон. Уж на этот раз Хорь не даст маху.
Последний патрон
Луна глядела в маленькое оконце в тыльной части кабины. Лицо Нины было скрыто в тени, свет падал на волосы и превращал их темно-каштановый цвет в седину. Может, она и впрямь поседела за эту ночь?
Она прятала от Ивана обожженные руки. Боялась, что ярость, которая плескалась в нем кипятком, и вовсе затемнит рассудок. А ему, как никогда, требовались хладнокровие и осмотрительность.
— Так вот, значит, кто они, — сказал Иван, выслушав сбивчивый рассказ Нины.
Он сжал кулаки. Все стало ясным и четким. Они — двое преступников, двое убийц, вставших на пути к погибающим старателям. Они ждали там, впереди, в еловом лесу.
— Ладно, — сказал шофер. — Ладно.
Он спустился по свае вниз, к воде, и осмотрел подрубленные опоры. Мост держался чудом. Достаточно было одного хорошего удара льдины, чтобы все сооружение превратилось в груду досок и бревен.
Нечего было и думать о том, чтобы починить мост. Такая работа не под силу одному человеку.
Иван вернулся к своему ЗИЛу мрачнее тучи. Он очень устал, ноги подламывались, голова была наполнена тугим звоном. «Немножко осталось, — подбадривал он себя. — Совсем немножко».
Вот он, заветный правый берег, в пятнадцати метрах. За Змеиной речкой дорога пойдет легкая, стоит только пересечь еловый лесок, подняться к гольцам, где стоят «Черные идолы», а оттуда поселок уже как на ладони, несколько километров извилистого спуска — и ты на шахте.
Близок, близок правый берег…
— Ну что, Иван? — с беспокойством спросила Нина.
—
Надо что-то придумать. Как-то перебраться через бурную Змеиную речку с высокими крутыми берегами. Моста, считай, вроде бы и нет. И тормоза в его машине не работают. Пуля перебила трубопровод. Нет моста, нет тормозов. Вот исходные данные. Думай, думай, водитель.
Он взглянул на часы. Скоро полночь. В поселке, конечно, никто не спит. Все в шахте, спасают горняков. И ждут его, Ивана Сажу. Надеются, что не подведет, приедет вовремя.
Шофер еще раз осмотрел мост. Настил свежий, а вот, судя по замшелым, успевшим подгнить сваям, это нехитрое деревянное сооружение простояло лет десять-двенадцать. Но в Шалый Ключ дорога была проложена еще раньше. Как же здесь ездили водители?
Он открыл дверцу. Нина с волнением посмотрела на его насупленное, неузнаваемое лицо.
— Что, Иван?
— Слушай-ка, ты ездила когда-нибудь через Змеиную речку? В детстве. Ну, вспомни! Ведь не всегда же здесь стоял мост.
Девушка задумалась на минуту.
— Погоди, погоди… Мы ехали с дедом из Чурыма на такой смешной машине — полуторке. Шофер все время останавливался, подливал воду… И через речку был брод. Такой крутой, страшный спуск прямо в воду.
— Где был брод? — в нетерпении спросил Иван.
— Кажется, там, ниже по реке. — Она неуверенно махнула рукой: — Поближе к порогам.
— Посмотрим, — сказал Иван и не мешкая развернул грузовик.
Он медленно поехал по дороге. Сейчас, когда на тормоза не было надежды, приходилось быть особенно осторожным. Каждая низинка таила в себе опасность.
Обочины густо заросли подлеском. Попробуй отыщи в этом густо исполосованном тенями таежном мире следы, оставленные колесами десять лет назад.
В одном месте обочина была как бы срезана и утрамбована катком, а елочки выделялись небольшим ростом. Шоферское чутье подсказало: здесь могла проходить колея. Иван вывернул руль и осветил фарами подлесок. Да, деревцам, судя по количеству мутовок, по десять-двенадцать лет. Они ровесники моста. Все сходится.
Грузовик свернул в сторону и, подминая тонкие гибкие деревца, пополз по старой просеке. Ели протягивали к кабине хищные крючковатые лапы и со скрипом, который заставлял Нину вздрагивать, царапали жесть.
Наконец заросшая колея вывела к Змеиной речке. Лучи света неожиданно сорвались с дороги и осветили дальний каменистый берег. Иван спрыгнул с подножки.
Внизу спокойно поблескивала река, разлившаяся здесь широким плесом. Наверняка в этом месте когда-то переправлялись вброд: вода была неглубока, кое-где наружу выступали округлые лбы валунов. Но спуск!..
«Смерть водителю» — вот какой это был спуск, крутизна склона — градусов сорок пять. Даже с заторможенными колесами грузовик поползет по глинистой, присыпанной снежком земле. А у шофера за спиной почти пять тонн груза: насос, свернутые кольцами шланги, дизельный мотор, три бочки солярки, и все это добро поставлено на колеса без тормозов. Загреметь недолго.