Дорога к Марсу
Шрифт:
– Ху, у нас почти четыре минуты до входа в атмосферу, – проговорил Чжан Ли. – Надо убрать вращение.
Ху Цзюнь мысленно попросил Юн уйти.
– Я хочу остаться с тобой, папа, – ответила девочка и крепче схватилась за спинку кресла. Ху Цзюнь увидел, как побелели ее тонкие пальцы.
«Опасно, дорогая, – снова обратился к призраку дочери командир. – Мама будет расстроена, если с нами обоими случится что-то дурное».
– Прервать посадочную программу, – предложил Чжан Ли. – Откорректировать спуск и снова запустить последовательность. Пока позволяет время, –
«Мы на финишной черте, Юн, – продолжил диалог с дочерью Ху Цзюнь. – В нашем случае финишная черта станет тем пределом, из-за которого не возвращаются. Вот Марс, красный и твердый. Вот мы, мчим на второй космической. Реактор и жилой модуль отправились в свободный полет в виде отдельных блоков. Что еще можно добавить? Финиш. Мы добрались первыми».
– Я буду рядом, папа, – пообещала Юн.
«Ты так похожа на мать… Передай ей… Впрочем, ты не сможешь».
– Вращение усиливается. Девять с половиной градусов. Развалимся в верхних слоях.
– Прерываем последовательность, – согласился командир; его голос звучал бесцветно. Словно настоящим он был, лишь общаясь с призраком Юн. – Начали!
Тайконавты заклацали переключателями на пультах. Бортовой компьютер издал обиженный писк.
Чжан Ли схватился за ручку управления двигателями взлетной ступени. Пара корректирующих коротких импульсов в одну сторону, пара – в другую. Вращение прекратилось. Они снова шли навстречу марсианской атмосфере под необходимым для аэробрекинга углом. Чжан Ли хотел было высказаться о том, что, по его мнению, могло послужить причиной неожиданной «карусели», но командир прервал его на полуслове.
– Щит начал греться. Что-то рановато, – пробурчал Ху Цзюнь. – Запускаем посадочную программу заново. Готов?
– Давай, – невпопад пропел Чжан Ли, торопливо перебрасывая переключатели. – О! Программа возобновлена, командир.
НАСА так и не удалось отправить на орбиту Марса автомат для исследования атмосферы. Даже после триумфа «Curiosity» о многих свойствах газовой среды, причиняющей уйму проблем космическим аппаратам, приходилось попросту догадываться. Поэтому в том, что нагрев теплозащитного экрана начался на полминуты раньше, ничего аномального не было. Вообще, граница атмосферы – понятие растяжимое.
– Связи больше нет, – сообщил Чжан Ли, в наушниках которого захрипели и взвыли помехи.
Теперь, если так будет угодно судьбе, они смогут выйти на связь с Поднебесной с поверхности Марса.
Доложить, что задание партии и правительства выполнено.
По корпусу посадочного модуля прошла волна дрожи. Оба тайконавта одновременно поглядели в иллюминатор. За толстым кварцевым стеклом, которое выдерживало чудовищные нагрузки и перепады температур, возникло плазменное свечение.
Почти сразу же Ху Цзюнь и Чжан Ли ощутили, как в тесный мирок кабины посадочного модуля «Лодки тысячелетий» возвращается тяжесть, а вместе с ней – понятия
То и дело включались двигатели коррекции, удерживая модуль в положении, необходимом для прохождения атмосферы. Плазменное свечение становилось ярче, теперь казалось, будто в каждый из трех иллюминаторов светит по солнцу. Писк радара, который ловил отраженный сигнал от марсианской поверхности, звучал все чаще.
Болтанка усиливалась, нарастали и перегрузки. Тайконавты были к этому готовы. Ху Цзюнь хотел взглянуть на малышку Юн, но навалившаяся тяжесть лишила его возможности двигаться. Ощущение было такое, словно его, сидящего в кресле, заливают бетоном. Бетона вылили предостаточно, тем не менее он все лился, лился, лился, выдавливая из груди воздух, до боли натягивая на лице кожу.
Ху Цзюнь видел, как один за другим на пульте вспыхивают красные тревожные огни. Температура теплозащитного щита подпрыгнула до критического значения, хотя они все еще были на начальном отрезке спуска. Хорошо, что на Земле предусмотрели резерв прочности в тысячу градусов, иначе тайконавтам было бы не добраться до поверхности четвертой планеты…
Скорость уменьшалась быстрее, чем они ожидали. Вообще, походило на то, что атмосфера Марса… совсем другая. Компьютер выдавал одно предупреждение за другим: оказалось, что слишком много параметров, введенных в посадочную программу, не соответствовали действительности.
Ху Цзюнь чувствовал себя механической куклой с плохо заведенной пружиной. Чудовищные перегрузки раздавили проклюнувшиеся было ростки паники и страха за свою жизнь. Рефлексы, наработанные за долгие годы тренировок, заставляли действовать.
Компьютер растерялся? Перейти на ручное управление!
Командир потянулся к подсвеченному тревожными огнями пульту. Чжан Ли последовал его примеру. Они слышали, как ревет за бортом… рассекаемый воздух? Поверх этого звука накладывался писк радара, который трезвонил с учащающейся частотой, словно кардиомонитор, регистрирующий беспокойное сердцебиение.
Если плотность атмосферы в несколько раз превышает расчетную, то посадочному модулю ни за что не достигнуть поверхности. Он сгорит, как болид. Вспыхнет огненным пауком, похожим на иероглиф юн – «вечность».
Но пока модуль держался. Компьютер выдавал данные по посадочной траектории, и нужно было лишь сохранять ориентацию модуля короткими импульсами двигателей.
– Ты все делаешь правильно, папа, – услышал командир голос дочери. – Я всегда буду с тобой. Остались последние ли пути.
Ху Цзюнь поглядел в иллюминатор. Линия горизонта была завалена, вдали угадывались очертания протяженного горного массива. На монотонном полотне пустоши проявлялись детали рельефа, – словно изображение на фотобумаге. Красные дюны, обширные кратеры, сухие русла древних рек… Где же цветущий Марс, к которому они так стремились? Неужели звезда-оборотень Хосин обманула их? Как несправедливо!..
И в следующий миг с каждого иллюминатора точно содрали красный светофильтр. Небо и приближающаяся поверхность планеты преобразились. Все стало и чужим, и узнаваемым одновременно.