Дорога к вулканам
Шрифт:
— На Шпицбергене ты совсем по-другому рассуждал, — напомнил Тим.
— Гав-в, — мол: — «Так то — на Шпицбергене. Там нам с тобой вменялось в служебные обязанности — браконьеров ловить. Здесь же, во-первых, нам этого никто не поручал. Во-вторых, каждый выживает — как может. В-третьих, в каждой избушке — свои погремушки. В-четвёртых, сытый депутат голодного работягу никогда не поймёт. В-пятых, если подойти к этому вопросу по-серьёзному, то придётся привлечь к уголовной ответственности — за регулярное браконьерство — добрую четверть (а то и треть), взрослого мужского населения Камчатки…».
Глава
Ранним утром — Тим только-только приступил к выполнению стандартного комплекса физических упражнений — в окошко уверенно и длинно постучали.
Тим, выйдя в крохотный тамбур, слегка приоткрыл дверь и поинтересовался:
— Ну, и кому же там не спится?
— Я это, Михась Угрюмов, на, — известил хриплый прокуренный голос. — Здорово, инспектор! Не раздумал ещё, на, к роще берёзовой прогуляться? Погода хорошая. Дождевые тучи, на, ещё ночью откочевали к океану. Если чего, выходи. Жду, на.
— Ага, привет. Не раздумал. Буду через пять минут. Точка.
— Накомарник обязательно, на, захвати…
Тим вернулся в комнату и принялся одеваться.
— Гав, гав, — предложил Клык, мол: — «Первым делом, надо обезоружить этого подозрительного типа. Я выглядывал в окно — у него на плече двуствольное ружьё висит. И охотничий нож надо обязательно отобрать… Молчишь? Мол, так будет не по-брутальному? Предрассудки глупые. Обычная предосторожность и не более того… Упрямимся? Ну-ну. Ладно, возьму вопрос на себя…».
— Возьми-возьми, разговорчивый ты мой… А где же накомарник? Вроде, запихивал в рюкзак… Ага, нашёл. Всё, попрошу на выход.
Выйдя из домика и заперев входную дверь, Тим отправил ключ в карман штормовки и поинтересовался:
— Миня, а на фига накомарник-то сдался? Мы с Клыком вчера весь световой день шастали по округе, и ничего. Есть, конечно, и комарики с мошкарой, и слепни с оводами. Но так, в разумных количествах. Прыскаешься каждые полтора часа антикомариным спреем, и все дела.
— Скоро сам всё поймёшь, инспектор, на, — улыбнувшись щербатым жёлто-чёрным ртом, пообещал Михась. — Как захочешь надеть, на, так и надевай… Ходу! — коротко махнул рукой.
— Мы, что же, пешком пойдём?
— Пешком, на. Чай, не переломимся. Да и воздух, на, чище будет.
— Я вчера карту изучал. Реликтовая роща, если идти напрямки, она вон там находится. Градусов на пятнадцать западнее.
— Болото, на, будем обходить. Чтобы не потонуть в трясине. Ходу, на…
Светло-жёлтое солнышко легкомысленно играло в прятки — то показывалось на минуту другую, то вновь пряталось в белых кучевых облаках, неторопливо плывущих на юго-восток. Показывалось и пряталось. Утренний ветерок был тих и нежен. Температура окружающего воздуха находилась на уровне плюс двадцати двух-трёх градусов. Нормальная походная погода, короче говоря. Практически идеальная…
Путники шли по чёрной базальтовой россыпи, причём, Клык пристроился рядом с Михасем — чуть правее и сзади.
— Что за дела, на? — занервничал водитель вездехода. — Что тебе, пёс, на, надо от меня? Плетёшься, как приклеенный…
— Тяф, — якобы засмущался хаски, — мол: — «Ничего, дяденька, не надо. Честное
— Ага, ничего не надо, на. Как же… Я, что же, на, в собаках совсем ничего не понимаю? В чём-то меня подозреваешь, хвостатый? За татя и проходимца, на, держишь? Обидно, на… Брут, скажи ему.
— Что сказать-то?
— То, что с гадкими выводами, на, никогда торопиться не надо. И хозяина своего позорить не гоже, на, таким приставучим поведением, на…
— Клык, всё понял? Проникся?
— Гав-в, — неохотно отбегая в сторону, заявил пёс, мол: — «Ну, вас всех. Охламоны. Сами разбирайтесь, не маленькие. Не очень-то и хотелось…».
Несколько минут они шагали молча. Тим благоразумно выжидал, а Михась обиженно дулся. Но потом он постепенно оттаял и, будучи от природы записным болтуном, принялся активно рассуждать на самые различные темы.
Пара наводящих вопросов, и монолог паланца (пусть и «половинчатого»), тут же развернулся в нужную сторону. То бишь, Михаил Михайлович Угрюмов подробно — за пять-шесть минут — изложил свою нехитрую автобиографию.
Родился он в маленьком паланском посёлке, расположенном недалеко от русской деревни Лесная. Мать — чистокровная паланка. Папаша — русский, родом из Ключей, трудился разнорабочим в геологической партии. Вспыхнула любовь, в результате которой и родился Михась. После этого родители, как и полагается, скрепили свои отношения законным браком, но жить вместе у них не получилось. Ну, никак. Не задалось и не срослось. Разные люди. Матушка, прожив в Ключах две недели, ужасно затосковала и попросилась домой. Да и отец в паланском поселении чувствовал себя чужим. Так и жили — по разные стороны камчатского Срединного хребта, встречаясь не чаще двух раз за год, что, впрочем, не помешало им завести ещё двух дочек — Катьку и Машеньку… До шестнадцати лет Михась жил с матерью, среди паланцев. А потом, получив паспорт, переселился в Ключи, к отцу. Закончил восемь классов, выучился на шофёра, отслужил в армии, вернулся, женился на «половинчатой» чукчанке, детишками обзавёлся, прибился к геологам…
— Нормальная такая история, — одобрил Тим. — Правильная и настоящая. Точка… Слушай, Миня, а ты, наверное, и на паланском Капище бывал? Ну, на том, что расположено рядом с истоками реки Озёрной?
— Бывал, конечно. Раз пять-шесть, на.
— Говорят, что по нынешней весне его кто-то разорил?
— Как это — разорил? — непонимающе заморгал короткими ресницами Михась. — Кого и чего, на, разорил?
— Капище ваше паланское, древнее. Мол, спилил Главного идола, привязал его к снегоходу, да и утащил в неизвестном направлении.
— Кто, на, говорит? Кто спилил, на?
— Говорят… э-э-э, всякие журналисты в Петропавловске. А кто спилил — до сих пор точно неизвестно.
— Фу-у-у! Отлегло… Журналисты, говоришь, на? Значит, слухи. А я уже, на, чуть не расстроился… Хотя…
— Продолжай, продолжай, — подбодрил Тим. — Сомневаешься?
— Как тебе сказать, на.… Но лучше бы, на, лично убедиться, что всё в порядке. Чтобы кошки бездомные не скреблись на Душе, на.
— А это сложно? Ну, в смысле, убедиться?