Дорога к звездам
Шрифт:
Осенью 1937 года его попросили прочесть курс конструкции паровой машины в том же самом училище, которое он когда-то окончил. Наконец-то его самолюбие было удовлетворено. Не обошлись без Мохова! Он покажет, что такое настоящие знания, утрет нос всем чинушам и теоретикам.
Надежды его не сбылись. Очень скоро выяснилось, что в совершенстве Григорий Григорьевич знает только свой судовой двигатель. Даже паровые машины для речных пароходов сильно изменились за это время, и многие улучшения конструкции были ему неизвестны.
К довершению всего учащиеся
Неприятности начались и в личной жизни. Жена как-то раз вышла из себя и назвала его живым мертвецом.
— Сколько можно валяться на кровати? — напустилась она на него. — Ты же с утра до ночи в потолок смотришь, даже газеты не раскроешь, книги в руки не возьмешь. Вспомни, когда мы с тобой в последний раз были в театре?… А ребенок… для тебя его будто и не существует.
С преподавания Григория Григорьевича сняли, а в следующую навигацию вдруг не оказалось вакантных мест на должность судового механика. Ему опять предложили переподготовку. Потрясенный чудовищной людской несправедливостью, он оставил Саратов и уехал в Южноуральск. Жена отказалась последовать за ним, о чем он, впрочем, горевал меньше, чем о своем уязвленном самолюбии.
В Южноуральске вакантных мест для механика тоже не оказалось, от другой работы в порту Мохов принципиально отказался и, окончательно обиженный на свою судьбу, потеряв веру в справедливость, устроился начальником детской технической станции.
Станция была неплохо оборудована. Для нее купили два токарных станка — один по дереву, другой по металлу. В четырех шкафах едва умещались инструмент и различные материалы.
Занятия на станции начались живо и интересно и привлекли большое количество школьников. Григорий Григорьевич вспомнил, как он сам в детстве строил модели пароходов и парусных судов. Он увлекся и теперь. Здесь можно было забыться от жизненных дрязг. Модели кораблей получались на славу. Во время их испытаний на берегу реки собиралась толпа зрителей, взрослых и детей. Трехмачтовые бриги величественно выходили на водный простор, вызывая восторженные возгласы зрителей. Это хоть чуточку, да льстило самолюбию Григория Григорьевича.
Яша Якимов принял горячее участие в работе технической станции. Терпеливый и сосредоточенный мальчик обратил на себя внимание Мохова. Объяснения он понимал с полуслова, из-под его рук все выходило точным и аккуратным. Вечерами Яша последним покидал техническую станцию, его порою приходилось выпроваживать почти силой.
Однако Яша не завоевал симпатий Мохова, ибо тот вообще ни к кому не питал симпатий.
Вскоре обе комнаты технической станции украсились искусно выполненными моделями кораблей. Но если модели парусных судов могли передвигаться по воде ветром, то модели пароходов оставались на полках комнаты как наглядные пособия — на реку их не выносили.
Яша как-то спросил Григория Григорьевича:
— А модель паровой машины мы будем делать?
«Действительно! — осенило
— Будем и непременно.
Ребята стали с нетерпением ожидать, когда начнется изготовление паровой машины, которая приведет в действие одну из моделей парохода.
Мохов пустился на поиски руководства по изготовлению модели паровой машины. Он добросовестно перерыл в читальном зале сотни детских технических журналов и, не найдя там ничего, принялся строчить письма в редакции. Из редакций приходили неопределенные советы и пожелания, но руководств и чертежей он не получил.
Тогда Мохов решил одолеть эту проблему самостоятельно. И вот по мере того как подвигалась вперед разработка модели, пыл его остывал. Слишком много времени отнимали хлопоты из-за какой-то игрушки. Да и справятся ли тринадцати-четырнадцатилетние мальчишки с такой тонкой работой? А сколько придется нервничать, сколько предстоит беготни на завод за помощью. В результате же может случиться, что модель паровой машины не будет работать… Что тогда?
Не хватит ли и того, что он уже пережил? Не пора ли зажить спокойно без всяких ненужных хлопот и треволнений? Мальчишкам и так есть чем заняться, а начальство им довольно, большего с него не спрашивают.
Время шло, наступили зимние месяцы. Строить модели судов не имело смысла. Пришлось заняться изготовлением несложных электрических приборов, ветряных двигателей, бездействующих подъемных кранов.
— А скоро мы начнем паровую машину? — напоминали юные техники.
— Скоро, скоро.
Чаще других приставал к Мохову с подобным вопросом этот смуглый мальчик Якимов. Однажды он осмелился на новое предложение.
— У меня есть описание водяной турбинки, — сказал он. — Давайте сделаем из нее паровую и приспособим к пароходу.
— Нет, — ответил Мохов. — Я сам знаю, чем нам следует заняться.
Вскоре миновало Яшино увлечение водяной турбинкой. Пришло новое желание — сделать самодельный фотоаппарат. Яша поделился своим намерением с руководителем детской технической станции в полной уверенности, что тот похвалит его, подскажет, с чего начать, а может быть, и поможет.
— Это все равно, что делать самодельные часы, — усмехнулся Григорий Григорьевич. Назойливость Якимова начинала его раздражать.
— Нам надоело заниматься одними корабликами, — решительно заявил Яша Якимов.
— Разве ты не видишь, что на этот раз мы делаем совершенно особенный корабль? — чрезвычайно сухо ответил Григорий Григорьевич. — А к тому же я никого не удерживаю здесь силой.
Действительно, отказавшись от паровой машины, Григорий Григорьевич нашел в себе терпение спроектировать модель парохода, колеса которого должны приводиться в движение двумя сильными часовыми пружинами. Пароход имел внушительные размеры — длиной он был около полутора метров.
— А может, сделаем его управляемым по радио? — подхватил Яша Якимов.