Дорога мёртвых
Шрифт:
— Перестань! — он рывком придвинув к себе стул и уселся напротив ошарашенной Лизабет. — Скажи ещё, что ты не знаешь об этом! Это завершит моё представление о людях, как…
Он осёкся, бросил быстрый взгляд в сторону окна. Девушка сидела, закрыв руками лицо и тихо бормотала:
— Простите меня… я не знала. Я догадывалась, что со мной что-то не так, но… Нет, это невозможно, — она отняла руки от щёк, набралась храбрости посмотреть в лицо не знающему пощады магистру этой странной Академии, что вгрызалась коридорами и потайными комнатами в самые Вечные горы. — Мой отец — лекарь
Магистр Тэрон тяжело вздохнул и перебил её:
— Твой отец — эльфийский некромант по имени Гаэлас, а твоя мать, Сония Диэль, как видно, не сочла нужным посвятить тебя во всю эту историю. Вы, люди, отличаетесь потрясающей способностью к созданию катастроф на своём жизненном пути!
Глава 16.1
Отличительной особенностью в наследовании внешних признаков у полуэльфов является сцепленное с полом характерное повторение остроконечной формы ушей у особей мужского пола, в то время как самки, рождённые человеческими женщинами от эльфов, имеют округлые уши и внешне практически неотличимы от людей. Данный факт сильно затрудняет идентификацию самок полуэльфов в человеческих поселениях, поскольку требует проведения специальных процедур и отбора крови подозреваемых для анализа. (Вольдемар Гвинта, Учебник для искателей первого года обучения)
— Почему я должна вам верить? — после долгого молчания проговорила девушка.
Она рассеянно разглядывала грубую каменную кладку возле стрельчатого окна и думала о том, что вся её жизнь рассыпается в считанные минуты, как тонкий слой старой штукатурки, рвётся, как занавеска, прикрывающая несовершенство стены. И под этой незатейливой декорацией обнаруживаются острые камни, которые нельзя ни сдвинуть, ни преодолеть, и потребуются долгие и долгие годы, чтобы течение жизни изгладило ранящие края.
Она думала об отце, Эдвине Сандберге, о том, что за семнадцать лет её жизни он ни одним словом и ни единым поступком не дал ей понять, что она — не его дочь. О матери, которая любила всех их безоговорочно и поровну, так, что никто из детей не оказывался любимчиком или наоборот, обделённым вниманием. О том, что всё её раннее детство в рассказах родителей укладывалось в несколько скудных предложений о Пределе, невероятных холодах и волчьем вое под стенами крепости, а у неё никогда не возникало вопросов — картинка выглядела складной и исчерпывающей. Как иллюстрация злодея-некроманта в учебнике Вольдемара Гвинты. Однозначной.
Она безуспешно пыталась припомнить все найденные самостоятельно или при помощи Фреда объяснения своим интуитивным способностям, но все они тут же лопались, как мыльные пузыри, за которыми так любили гоняться Молли и Элин. То, что в её жилах текла проклятая эльфийская кровь, кровь тёмного мага из чужих, из врагов, всё ставило на свои места, всё объясняло. Это был тяжёлый, зазубренный камень, свалившийся на её сердце, и она не знала, хватит ли ей сил вынести его, принять как часть себя и жить дальше. Сейчас было трудно просто дышать, словно воздух застыл и превратился в прозрачное стекло.
— Твоя вера здесь ни при чём, —
Его лицо было открытым: непослушные чёрные волосы зачёсаны назад, щеки безупречно выбриты, резкие брови — изломанные росчерки угольного карандаша на светлокожем лице — оставались неподвижны, не выдавая никаких эмоций. И всё же Лиза чувствовала, что перед ней не просто строгий преподаватель, но человек со множеством тайн, запертых на прочные замки. Человек, для которого эта информация, перевернувшая всё внутри неё, его новой ученицы, — лишь незначительный факт в сравнении со всем остальным. Она пошевелилась, чувствуя, как от долгого напряжения по позвоночнику побежали мурашки, а ладони покрылись противным холодным потом.
— Магистр Тэрон, — наконец, выдавила она, — вы знаете мою маму?
— Мне довелось пообщаться с ней, правда, совсем недолго, — он порывисто встал, подошёл к небольшому столику, стоящему в пролёте между двумя окнами, наполнил прозрачную зеленоватую чашку из глиняного чайника и поставил её на краешек стола перед сидящей в оцепенении девушкой. — Пей. Это придаст тебе немного сил.
Лиза взяла в руки чашку, с удивлением обнаружив её приятно тёплой, но не обжигающей. Отхлебнула пахнущий чайной зеленью и лепестками напиток.
— Расскажите мне, — прошептала она умоляюще, — расскажите всё, что знаете!
Тэрон чуть приподнял брови, вновь устроившись на своём скрипучем насесте:
— Всё, что мне известно, я рассказал. Если тебя интересуют некие, кхм, романтические подробности о знакомстве твоих родителей, то прибереги эти вопросы для Гаэласа. Клянусь, он все эти годы мечтал о вашей встрече. Заставлял меня учить его языку людей! Требовал дважды в год летать в Фоллинге и убеждаться в том, что с тобой всё в порядке!
«Летать, — невольно отметила про себя Лиза, — наверное, он имеет в виду телепортацию»… Мысли и вопросы вспыхивали в голове подобно тому, как мерцает вода под ослепительными лучами солнца. И так же больно щипало глаза. «Он жив, этот эльф, и он ждал встречи со мной!» Она не успевала додумать одно предположение, как на его месте образовывались три новых.
— Значит, ваше приглашение в Академию Трира — это не было простым совпадением? — она сделала ещё глоток и ощутила, как закованная усилием воли дрожь потихоньку отпускает её мышцы, сходит на нет.
— Разумеется, не было. Я не планировал участвовать в экзаменационной комиссии этим летом, у меня и без того немало дел. Зачастую неотложных. Хотя, признаюсь, я рассчитывал на то, что ты будешь готова. Твои родители разочаровали меня!
Лиза внутренне содрогнулась — так резко магистр отделял фразы, словно отрезал острым ножом и бросал в неё.
— Получается, мой папа… я имею в виду Эдвин Сандберг, он тоже всё знает? Я ничего не понимаю…
— Что здесь может быть непонятного? — раздражённо фыркнул Тэрон. — Сандберг служил в Солнечной страже, он забрал твою мать у эльфов, когда она уже была беременна тобой! Единственное, чего не понимаю я в этой истории, так это того, что они собирались делать с твоим даром?