Дорога на Компьен
Шрифт:
— Говорят, что до того, как вы изгнали его из двора, их писал граф де Морепо.
— Судя по всему, он и продолжает их писать. Он с таким же успехом может предаваться этому занятию в своем изгнании в Бурже, как делал это, когда был в фаворе в Версале. Да и другие приложили руку. Партия дофина распространяет обо мне слухи, планирует мое изгнание.
— Если вы намекнете королю о сборищах, которые устраивает дофин...
— Тогда Луи просто расстроится. Он знает об этих сборищах. И злится, поскольку дружбе его с дофином пришел
— Но против вас и церковная партия!
— Церковная партия — это партия и дофина, и в такие времена — ведь этот год объявлен Святым годом, а в Версале ведет службы иезуит Пьер Гриффе, — мне, конечно, придется нелегко. Стремление парижан чуть ли не канонизировать мадам де Майи тоже добавляет мне трудностей. Но разве вы не видите, что все это — части заговора против меня? Они хотят довести Луи до покаяния, заставить его пересмотреть свой образ жизни — и мою в ней роль — и заставить его думать, будто я и его связь со мной и есть самый страшный из грехов. Все, чего они жаждут, — довести его до такого состояния, чтобы у него не было другого выбора, как удалить меня от двора.
— Удалить вас?! Да он никогда этого не сделает. К кому он прибегает в минуты усталости и тоски? К вам... Всегда к вам.
— Однако, когда он был в Метце, он изгнал мадам де Шатору.
— Только потому, что ему показалось, будто он умирает и нуждается в немедленном искуплении грехов.
— Жизнь королевской возлюбленной, дорогая моя Оссэ, полна сложностей. Зато жизнь ближайшего королевского друга, хранительницы его секретов, кажется мне, куда спокойнее и приятнее. — И все-таки это меня пугает, — прошептала дю Оссэ.
— Ну вот, мы вернулись к тому, с чего начали.
— А Его Величество сейчас находится в окружении ваших врагов, они все твердят ему, что мадам де Майи была святой, что ему следует раскаяться... Что ее душа была омыта долгими годами богоугодной жизни, а его — запятнана недавними грехами.
— Бедняга Луи. Они доведут его до черной меланхолии.
— Они доведут его до покаяния.
— Однако вполне возможно, что тоска его так глубока, что он жаждет развеять ее всеми средствами. И если так, то скоро мы услышим, как он поднимается по лестнице, ведущей в мои апартаменты.
— И вы дадите ему успокоение.
— И кое что еще. Вы ее подготовили? Мадам дю Оссэ кивнула.
— Как она выглядит?
— Как цветочек.
— И хороша? Очень хороша?
— Она выглядит тем, чем она является на самом деле, — маленькой служаночкой, готовой на все.
Мадам де Помпадур рассмеялась:
— Вот это мне и было нужно, дорогая моя Оссэ. Кажется, я была права. Слышите? Кто-то идет по лестнице.
— Это он! — вскричала мадам дю Оссэ, и лицо ее засияло. — Сколько б они ни пытались, им не удастся отвратить его от вас!
—
Луи кивнул.
— Я все время вспоминаю Луизу Жюли, — признался он. — Никуда не могу от этого деться. Бедняжка, она жила в такой нищете, я слышал, будто ей не хватало даже на то, чтобы прокормить слуг.
— И все же она была счастлива.
— Счастлива? В таких условиях?
— Как уверяют, она была святой. А все святые счастливы. Им не нужны мирские радости, они стремятся умертвить свою плоть и служить другим. Она была счастлива, более счастлива, чем вы сейчас, и поэтому вам не в чем себя упрекнуть.
Он внимательно посмотрел на нее и улыбнулся:
— Вы всегда умеете меня успокаивать. Она взяла его руку и поцеловала:
— Самая большая моя мечта — до конца дней моих служить вам утешением.
— Дорогая моя, разве это не замечательно, что когда у меня плохое настроение, я прихожу к вам, и уже через несколько минут настроение мое улучшается!
— Пусть всегда будет так! А вы не желаете ли меня порадовать? Я приготовила небольшой ужин — только для нас двоих. Мы поужинаем в тишине и покое, если вы того пожелаете. И за ужином я заставлю вас забыть о мадам де Майи, но только после того; как вы убедитесь, что вам не за что себя упрекать. Она была счастлива, когда жила рядом с вами и делила вашу привязанность, она была счастлива и потом, когда вела столь достойную жизнь. Ах, она была счастливой женщиной! Немногим дамам выпадает такая удача.
— Я не могу забыть, как она смотрела на меня, когда я приказал ей покинуть двор.
— Она наверняка все понимала. Ведь это не вы дали ей отставку, а ее сестра — мадам де Шатору.
— Но слова-то об отставке произнес я! Она смотрела на меня с таким отчаянием, а потом отвела взгляд, так как понимала, что сожаления причинят мне боль.
— Пойдемте, я прикажу подать нам ужин. У меня новая служанка — самая хорошенькая девушка на свете. Я жажду услышать ваше о ней мнение.
— Мое мнение? Она засмеялась:
— Разве это не забавно — могущественный король Франции высказывает свое мнение о жалкой служанке? Но... Пока она полна невинности, но я вижу в ней настоящую ненасытную львицу.
Маркиза встала и кликнула мадам дю Оссэ:
— Его Величество будет ужинать со мной. Мы не хотим, чтобы нас беспокоили. Все готово?
— Да, мадам.
— Не будет ли угодно Вашему Величеству проследовать к столу? Я приказала накрыть в одной из малых гостиных, я думаю, там нам будет более уютно.
— Вы не устаете меня поражать, — сказал король. — Дорогая моя маркиза, похоже, вы заранее продумали, как можно меня отвлечь от грустных мыслей.