Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка
Шрифт:
Добровольцев долго искать не пришлось — рядом без дела болтались Кацнельсон и Синицын, так что "бригаду грузчиков" удалось сформировать без особых усилий. Выбравшийся из танка Барабаш к честной компании присоединяться не стал. Слегка поморщившись, он сообщил командиру:
— Побаливает рука. Как рычаг жму, в локте стреляет. Тут-то еще ничего, а вот в бою…
— Не страшно, — отмахнулся Винарский. — Синицын танк поведет. Думаю, справится.
— А в бою?
— Не паникуй, Сима. Всё будет абгемахт.
— Хотелось бы, — вздохнул мехвод, отходя в сторону.
Через
— Ну что, парни? Готовы Родине послужить?
— Так точно, товарищ лейтенант! — рявкнули в ответ красноармейцы.
— Ну тогда пошли потихоньку.
Повинуясь команде, Марик и Гриша тут же навалились на тележку с оборудованием и бодренько покатили ее в указанном девушкой направлении. Выполняя приказ и не особо задумываясь о сложностях бытия. Пропустив бойцов, сержант двинулся вслед за ними, размышляя о нелегкой доле командира. О чем думала идущая впереди лейтенант Клёнова, не знал никто. Ход ее мыслей танкист даже представить не мог — он мог лишь надеяться. На что? Черт его знает, на удачу, наверное. Или на судьбу.
Леся остановилась возле самой дальней двери. Вставила ключ, попробовала его провернуть, чертыхнувшись, поднажала коленом на полотно, и спустя пару секунд замок таки поддался.
— Заноси, — скомандовала девушка. — Направо по коридору, возле стены ставьте.
Синицын и решивший отвлечься от ненужных мыслей сержант подхватили баллон с аргоном и понесли его в помещение. Кацнельсон, закинув на плечо провода и шланги, последовал за ними, Однако уже на самом пороге он вдруг замешкался, обернулся и со сконфуженным видом протянул девушке исписанный бумажный листок:
— Простите, товарищ лейтенант, это для вас.
Леся развернула листочек, прищурилась, пытаясь разобрать прыгающие карандашные строчки, а затем, подняв голову, с удивлением посмотрела на Кацнельсона.
— Это твои стихи?
Бывший студент виновато пожал плечами.
— Хм, да ты настоящий поэт, Марик, — сложив вдвое бумагу, задумчиво проговорила Елена.
Боец смущенно улыбнулся.
— Спасибо, — вернула улыбку девушка. — Нет, мне и, правда, приятно. Ты молодец.
Сияя, как начищенный до блеска штиблет, Марик поправил груз на плече и, очень довольный собой, нырнул во тьму коридора. А Леся…
Отступив на шаг от двери, Леся вновь развернула листок и медленно, очень медленно, стараясь запомнить, прочла то, что словно по наитию написал боец Марк Кацнельсон на обрывке армейской газеты. Написал про нее. И про другого. Того, кого она…
"Девушка в синем берете… Вот черт… Будто и впрямь про меня и моего… Лёшку".
Задрожала в пальцах бумага. Предательски защипало в глазах и защемило на сердце. Почти как тогда, пять лет назад, когда старлей из пермского СОБРа, наконец-то, признался ей в любви, а на следующий день убыл в свою ставшую последней командировку. Её самый сильный, самый добрый, самый нежный, ее самый лучший на свете Лёшка. Воин, обещавший вернуться. Друг, которого она до сих пор… ждёт. И на которого так похож этот сержант-танкист.
— Что дальше, товарищ лейтенант?
Девушка вздрогнула. "Черт. И ведь голос почти такой же".
— Всё занесли?
— Всё, — ответил сержант.
— Отлично. А теперь пряники.
Следуя указаниям Леси, Марик и Гриша откатили пустую тележку метров на пять назад и остановили ее возле другой двери. Гораздо более ухоженной, чем предыдущая — по крайней мере, замок на ней открылся без особых проблем, и петли почти не скрипели.
За стальным полотном обнаружился тамбур-шлюз, а еще дальше, на противоположной от входа стене — типичная "бункерная" дверь с замком-кремальерой.
Подойдя к солидной даже на вид створке, девушка немного позвенела ключами, подбирая нужный, потом отомкнула накладную скобу и, сняв стопор, ухватилась обеими руками за поворотное колесо. Глухо проскрежетал внутридверной маховик, приводя в движение рейки-запоры, и уже через секунду-другую невидимые снаружи стержни с едва слышным лязгом выскользнули из закладных пазов, "освобождая" массивное полотно. А еще через пару секунд Леся потянула штурвал на себя. Впрочем, полностью отворить тяжелую дверь ей так и не удалось — банально сил не хватило. Завершить процесс отпирания помог сержант, протиснувшийся в щель между косяком и створкой и навалившийся плечом на последнюю.
— О-тво-ри потихо-о-оньку калитку, — с чувством пропел танкист, успешно дотолкав полотно до щелчка в фиксирующей планке. — Однако тяжелые у вас тут калитки, товарищ лейтенант.
— Зато надежные, — улыбнулась девушка. — Кстати, мы, кажется, договаривались.
— О чем?
— О том, что меня Леся зовут, а не товарищ лейтенант.
— Извини, Леся. Я забыл, — развел руками сержант.
Леся рассмеялась и указала на открытую дверь:
— Ладно уж. Заходи давай, Евгений Батькович.
Щелкнул электрический выключатель. Довольно-таки необычный, с круглым металлическим корпусом и поворотной рукояткой. Широкая комната, или, скорее, зал без окон, но зато со стеллажами вдоль стен, озарилась ярким светом холодных тонов, идущим откуда-то из-за потолочных панелей. Бойцы, вошедшие в зал вслед за сержантом, тут же заозирались, щуря глаза, приноравливаясь к необычному освещению, а появившаяся из-за их спин девушка прошла в центр помещения и хлопнула в ладоши, привлекая внимание:
— Значит, так, ребята. Действуем аккуратно, не шумим, ногами не шаркаем, на пол ничего не бросаем и не роняем.
— Почему? — заинтересовался Кацнельсон.
— Потому что приказано, — буркнул Синицын.
— Правильно. Именно потому что приказано, — подтвердила Леся догадку бойца. — А еще, поскольку здесь хранятся спецбоеприпасы, это и по инструкции положено. Так что… сами понимаете.
— Понимаем, чего уж тут не понять. Раз положено ногами не шаркать, значит, не будем шаркать, — ответил за всех Винарский, с интересом разглядывая ящики на стеллажах, выискивая знакомые ему маркировки. — Которые брать будем, товарищ… э-э… Леся?