Дорога на Стрельну
Шрифт:
— Без паники, ефрейтор. На этом участке каша. Но все переменится. Ваша пехота готовится к атаке на Стрельну. А я не вижу, что делается вокруг… Вы поняли, Кестлер?
— Яволь! Zur Stelle! (На месте!) — рявкнул я в трубку уставный немецкий ответ о готовности — нечто вроде нашего «есть!». При этом я невольно щёлкнул задниками полуботинок, точно на мне были кованые немецкие сапоги-раструбы.
Положив трубку, я быстро передал суть разговора товарищам.
— Накрыть бы сейчас эту их пехоту
— Не фантазируй! — резко оборвал Андрей. — Такое только в приключенческих книжках удаётся… Пусть хотя бы по пустому месту снаряды покидают.
— Чего толку-то по пустому! — обиженно проворчал моряк.
— Есть толк! И снаряды пусть зря потратят… А главное — батареи засечь попробуем… Вот только чем бы таким этого капитана пугнуть, чтобы он тотчас открыл огонь?
Андрей задумался.
— Пугнуть чем? Глупый вопрос! — Глаза Кратова посветлели. — Десант, мол, с залива. Давай, Саня, докладывай.
— Годится, — сказал Андрей.
— Что мне говорить? — спросил я.
— Так и говори про матросов. Скажешь: между заливом и шоссе скрытно сосредоточилась морская часть. — Андрей взглянул на карту. — Запомни: квадрат семнадцать-девять.
— Запомнил.
— Ну, давай, друг Саня, попытай счастья. А ты, Павел, обеги поляну. Собери все трофейные автоматы.
— И документы, — вставил я.
— И документы. Все это снесём в бетонную трубу на шоссе, отсюда назад метров триста. Нам, видимо, в ней отсиживаться придётся.
— Есть! — сказал матрос.
Взяв карту и бинокль, с неразлучной винтовкой за плечами, Андрей полез на крышу вагона.
Я снял трубку.
— «Flige»! «Flige»! «Flige»! («Муха»! Я — «Муха»!) — закричал я в телефон.
— «Gipfel» ist da. («Вершина» слушает.)
— «Вершина», «Вершина»! — заговорил я прерывающимся голосом. — Матросы!
— Матросы?! Где, сколько? Спокойно, ефрейтор Кестлер, докладывайте спокойно.
— Целое множество, господин капитан, целое множество!
— Да где же они? Говорите толком! Карта перед вами?
— Так точно! Докладываю. Их вылезло несколько сотен. Они были скрыты в кустах между дорогой и заливом.
— Квадрат?! Квадрат! — завопил немец.
— Теперь они уже не там, где были…
— Квадрат, Кестлер!! Дубина! Свинья! Скорее! Умоляю! Милый Кестлер, скорее…
— Они рассредоточиваются в цепи, — продолжал я.
— Квадрат, проклятое дерьмо, слышишь ты?!
— Квадрат семнадцать-девять.
— Кестлер! Наблюдать! Докладывать! Вы поняли?
— Яволь!
И тут я услышал канонаду. Бросив трубку, я полез на крышу вагона. Бежавший по полю Кратов радостно завопил:
— Молодец, переводчик! Во
— А как же!
— Ага! Испугались!
Шведов смотрел куда-то влево и делал на карте пометки.
— Эх, жаль, светло ещё — трудновато их батареи засечь. Но все-таки примерно можно.
Равнину между заливом и шоссе в полукилометре впереди нас заволокло дымом разрывов. В воздухе над дымами кувыркались какие-то обломки и комья.
— Вот так! — сказал Шведов. — Хорошо работают!
Не успел Андрей произнести эти слова, как артиллерийский грохот разом смолк… Какое-то мгновение мы вслушивались в надежде услышать новые залпы.
— Все, — сказал Шведов. — Расчухали что-то. А ну, Саня, вниз. Надо сматываться отсюда. Наверное, сейчас нас накроют.
Я скатился на дорогу. Андрей слез вслед за мной. В это же время и моряк подошёл к вагону. На нем висело несколько автоматов. По земле за ремень он приволок мой ранец, который я оставил в канаве.
— Айда к трубе. Быстро! — скомандовал Андрей.
— Вы бегите, — сказал нам Кратов. — У меня ещё дельце есть одно.
Я помчался вдоль кювета. Подбегая к трубе, я оглянулся. Кратов бежал к нам, прижимая к груди немецкий телефонный аппарат.
Возле трубы мы долго молча вслушивались.
— Чего ж он не бьёт? — удивился моряк. — Я ж его по телефону так обложил! Полный морской паёк выдал.
— Жаль, конечно, — вздохнул Шведов. — Отсиделись бы в трубе.
— Нет, но ведь я же его так отшлифовал! — Кратов потряс кулаком. — Мёртвый бы не выдержал.
— Поняли, что обожглись. Не хотят второй раз вслепую снаряды кидать.
Шведов присел на траву. Наконец-то выдалась минута, когда я мог высказать товарищам накопившиеся во мне чувства.
— Павел, — начал я торжественно, — позвольте мне пожать вашу мужественную руку. Вы спасли мне жизнь.
— Когда это?
— А вон там, у канавы. Если бы вы не уложили того фашиста, мне был бы капут… А если бы не Андрей, я бы вообще давно бы…
— Ну, эту песню ты, Саня, зря заводишь, — сказал Шведов. — Никто никого не спасал. Каждый воевал и всё. В том числе и ты. Так что благодарить друг друга не надо.
— Но ведь хорошо, друзья, что так хорошо все кончилось! — продолжал я.
— Что кончилось-то? — нахмурился Андрей. — Вот сейчас докурим и будем воевать дальше.
— Покушать бы чего. — Я похлопал себя по животу.
— Да, пора. В случае чего, нырнём в трубу, — сказал Андрей.
Я подтянул за ремень свой ранец, лежавший на куче трофейных автоматов, достал хлеб и сало. Кратов успел заметить среди моих вещичек флакон одеколона.
— Эге, да у тебя, переводчик, и выпивка припасена.