Дорога на юг

Коган Мстислав Константинович

Щёлкнули арбалеты. Первую четвёрку всадников, сунувшихся внутрь, просто смело с сёдел градом болтов. Израненные кони растерялись и на несколько мгновений задержали новых атакующих. Это дало парням несколько драгоценных секунд, чтобы выстроить стену щитов, прежде чем на них обрушился новый ливень стрел. Из двух дюжин защищавших проход упал лишь один стрелок. Остальные успели спрятаться за большими ростовыми павезами. Ещё шесть всадников ломанулись внутрь. Ломанулись и тут же наткнулись на ряд копий.

Острия пик врезались в бока лошадям. Те обезумели от боли. Встали на дыбы, сбросив всадников. Один из коней упал и принялся биться в конвульсиях, заставив

парней отступить на пару шагов назад. Трём Алерайцам удалось ловко спрыгнуть на землю, но далеко они уйти не успели. Одного подкосила пара арбалетных болтов, застрявших в груди. Другой попытался было бросится на стену щитов, размахивая саблей и что-то отчаянно крича, но напоролся на острия двух копий, пробивших ему живот. Третий рванул было назад, но одна из раненых кобыл судорожно мечась между наступающими бойцами султаната и нашим строем зарядила ему копытом в лицо, превратив его в кровавую кашу, перемешанную с осколками зубов и костей. Боец упал и больше не двигался. А в проём тем временем уже въезжали новые всадники. На этот раз сразу девять.

Я встал на свободное место, упёр арбалет в землю, зацепил крюки козьей ноги за тетиву и со всей силы потянул на себя. Дыхание на мгновение спёрло, а перед глазами поплыли круги. Тетива щёлкнула, зацепившись за крюки спусковой скобы. Распрямиться. Запихать болт в ложе. Нажать на скобу.

Тетива снова щёлкнула. Стремительный чёрный росчерк рассёк воздух и воткнулся в бочину ближайшего коня уйдя в податливую плоть почти по самое оперение. Конь захрипел, сделал ещё несколько шагов вперёд и начал заваливаться набок. Всадник ловко спрыгнул на землю, но через секунду его грудь проткнула пика одного из бойцов первой линии. Ещё троих бойцов врага смело с сёдел градом болтов. Лошадь одного поскользнулась на трупе другого коня и вместе со всадником повалилась на землю. Но оставшиеся четверо… Они на полном скаку, игнорируя пики и свистящие в воздухе арбалетные болты вломились в самый центр пехотного строя. Смяли троих бойцов первой линии, раскидали солдат второй, прорвались в тыл… И один за другим начали падать на землю, корчась в агонии от многочисленных ран. Вот только сразу за ними в проём въехало уже двенадцать всадников. И этих мы остановить уже не успели.

Четверо тут же ломанулись в образовавшуюся брешь, не давая строю сомкнуться. Другие вломились в разделённую надвое первую линию, разбрасывая и топча солдат копытами своих коней.

Я вскинул арбалет. Ещё раз выстрелил практически наугад. Целиться не было времени. Один из Алерайцев дёрнулся и тут же пропал из поля моего зрения. Стоявший впереди пехотинец отпрыгнул в сторону. Я не успел сообразить, что происходит. Мир померк, превратившись в один сплошной пегий лошадиный бок, покрытый потом. Послышался громкий, неестественно громкий скрежет железа о железо. В моей черепушке взорвался целый фонтан искр, после которого остались лишь пустота, тишина и темнота.

— Прикройте командира! — крик больно резанул по ушам, продравшись сквозь толстый слой забившей их ваты. Вслед за ним на сознание обрушилось целое цунами звуков. Щёлканье арбалетов. Отчаянные крики командиров десяток. Ржание коней. Топот копыт. Свист десятков стрел, раз за разом обрушивающихся на «внутренний двор» вагенбурга. Вопли раненых и стоны умирающих. Улюлюканье Алерайцев, ворвавшихся внутрь. Лязг и скрежет сталкивающегося железа.

— Отходите к телегам! — крик Бернарда на мгновение перекрыл гул сражения, — Стрелкам — целиться во внутренний двор.

Щелчки арбалетов. Вой раненых животных, попавших в смертельную ловушку.

Крики солдат. Звон сабель.

Я открыл глаза и осмотрелся. Алерайцы захватили уже почти половину вагенбурга. Пехота всё ещё сражалась у края, который находился дальше всего от прорыва. Дверцы возов наглухо закрылись а из бойниц, выходящих внутрь нашего укрепления то и дело вылетали чёрные росчерки арбалетных болтов. Слишком редкие, чтобы остановить захлестнувшую нас лавину всадников.

— Вставай мать твою, — чьи-то руки дёрнули меня вверх. Перед глазами на несколько мгновений появилось лицо Бернарда. Искажённое злостью и… Страхом. Сержант испугался. В первый раз на моей памяти. Испугался по-настоящему. Значит дела и впрямь дерьмовые.

Я окинул его слегка осоловелым взглядом. После двух ударов по голове, мысли в черепушке ворочались совсем туго. Тонули и вязли в каком-то странном, неестественном, вызывающем тошноту звоне. Бернард посмотрел на меня, быстро понял, что происходит, сунул в руки арбалет и толкнул в свободное место во втором ряду строя, собранного из остатков наших сил.

На нас снова обрушился град стрел, вынудив укрыться за щитами. Атаковать влоб Алерайцы тоже не спешили. Часть их бойцов спешилась, похватала топорики и принялась рубить закрывшиеся дверцы фургонов. Замелькали и факелы. Некоторые повозки просто поджигали, вместе с теми, кто ещё оборонялся внутри. Пленных эти уроды и правда брать не планировали.

Я ещё раз натянул тетиву. Наложил стрелу. Вскинул арбалет. Выстрелил. Болт угодил в небольшой круглый щит одного

Остальные продолжали набиваться внутрь, поливая нас стрелами. Одним из них был тот самый хер в красном плюмаже. Он въехал вслед за авангардом своих сил в сопровождении двух бойцов в толстых, поблёскивающих медными кольцами кольчугах. Вальяжно, не обращая внимание на свистящие болты и стрелы направился к своим, собираясь скомандовать последнюю атаку. Сейчас кони рванутся вперёд, одним решительным натиском размажут защитников по повозкам и всё будет кончено.

Но в воздухе вдруг что-то переменилось. Будто бы кто-то невидимый дёрнул за ниточки, одним рывком перевернув ситуацию на поле боя. В воздухе разлилась сила. Она волнами шла от тех самых трёх фургонов, в которых прятались маги и прислуга. И, похоже, её почувствовали все. Наши ребята замерли, подняв щиты и затравленно озираясь по сторонам. Алерайцы, уже было рванувшиеся вперёд, тоже застыли. Несколько мгновений над полем боя царила напряженная тишина, нарушаемая лишь стонами раненых.

А затем послышались отчаянные крики и яростная ругань на чужом языке. Копыта коней и ноги спешившихся солдат как будто приклеились к земле. Приклеились и начали медленно погружаться в сухую, каменистую почву степи. Крики сменились воплями. Послышался влажный хруст ломающихся костей. Животные взбесились, рванулись прочь. Половине уадось вырваться, но больше дюжины Алерайцев оказались в плену.

Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Кони врага завязли в земле по колено. Те, кто успел спешится — почти по пояс. Остальные… Их было слишком мало, чтобы дать серьёзный отпор. Двери возов открылись и прятавшиеся там бойцы посыпали наружу, беря остатки сил противника в окружение.

Алерайцы не сопротивлялись. Один за другим они начали бросать оружие на землю сдаваясь на нашу милость. Впрочем… после того, что мы увидели в деревне, вряд ли они могли на неё рассчитывать.

— Добивайте только тяжелораненных! — рявкнул я, выпуская из рук арбалет и тяжело опираясь на стенку фургона, — Остальных обыскать и связать.