Дорога Патриарха
Шрифт:
Тратить время на разглядывание мебели и драпировок в главном зале Ольвен не стал, а сразу повернул вправо, где было несколько входов в уходящие вниз и в сторону коридоры. Склонившись к земле, он изучил пол и выбрал тот туннель, которым, как он решил, недавно пользовались.
Покрепче сжав рукоять топора, Ольвен решительно двинулся вглубь. Он осторожно миновал несколько комнат, не найдя в них ничего заслуживающего внимания. Несмотря на это, Ольвен,
Остановившись в шаге от проема, Ольвен затаил дыхание и, чуть наклонившись, заметил чей-то локоть.
Он еще раз внимательно осмотрел пол: следы оставил один человек.
С ловкостью и быстротой, не вязавшимися с его грузной фигурой, Ольвен прыгнул вперед, намереваясь с одного раза зарубить неизвестного. Острое лезвие не встретило препятствия и легко вошло в грудь того, кто затаился у входа.
Из смежного коридора Артемис Энтрери с кислой ухмылкой наблюдал, как решительно незнакомый здоровяк развалил мумию, оставленную им у входа в зал.
Как он и планировал, топор рассек ее надвое и, разрубив веревку, которую удерживало тело, звякнул о камень.
Веревка лопнула, и с противоположной стороны со свистом полетела вниз секира. Энтрери был уверен, что великан погибнет на месте.
Однако верзила удивил его: едва лезвие со звоном ударилось в камень, он, кувыркнувшись, влетел в комнату, чуть опередив раскачивающуюся секиру, и с безупречным мастерством вскочил на ноги. А главное, Ольвен то ли предугадал, то ли почувствовал приближение Энтрери, хотя убийца и ступал бесшумно, и прыгнул ему навстречу, замахнувшись топором. Энтрери едва успел поднять повыше Коготь Шарона, иначе он выбил бы его у него из рук.
Ольвен тут же перехватил рукоять и, целясь в шею, неистово обрушился на врага.
Энтрери, насколько мог, отклонился назад и парировал мечом, однако удержаться на ногах не сумел и упал, упершись в пол свободной рукой. Используя ее как рычаг, он качнулся в сторону от набросившегося на него с ревом Ольвена и, сделав сальто, вскочил, выставив перед собой Коготь Шарона.
– Ага, так ты ловкач убийца!
– прорычал Ольвен.
– Вот в чем разница между убийцей и жертвой.
– Что же, Мариабронну недостало ловкости?
– При чем здесь Мариабронн?
– изумился Энтрери.
– Не вешай мне лапшу на уши! Ты его боялся - ведь он человек чести!
И с этими словами Ольвен замахнулся топором справа налево, потом разжал правую руку, а левой забросил топор за спину, снова перехватил рукоять правой, готовясь рубануть наискосок.
Энтрери даже не пытался парировать столь мощный удар, он просто
Вот тогда-то Энтрери и узнал впервые, чего стоят друзья короля Гарета.
Ольвен не стал бить, как предполагал его противник. Он выбросил в сторону правую руку и чуть разжал кулак, так что рукоять топора заскользила и у него в руке остался самый конец. Свободной же левой рукой он выхватил из-за пояса маленький метательный топорик и бросил его, не дав Энтрери приблизиться.
Убийца пригнулся и попытался отбить топорик Когтем Шарона, но лишь задел его. Лезвие полоснуло его по голове, по счастью не ранив лица!
Но хуже было то, что в правой руке Ольвена блеснул боевой топор, занесенный для последнего, смертельного удара.
В столь безнадежном положении оставалось лишь пригнуться и попытаться смягчить удар.
Любой на месте Энтрери только защищался бы, но убийца быстро перебросил Коготь Шарона в левую руку, отражая атаку, а другой попытался вонзить кинжал в объемистый живот противника.
Но Ольвен помешал ему, сильно стукнув рукой по плечу. Энтрери ничего не оставалось делать, как кувыркнуться и, обернувшись, защищаться снова.
Повинуясь инстинкту, он отбил еще один метательный топорик, уже после сообразив, что вспышка, промелькнувшая рядом с ним, оказалась сверкнувшим на мгновение лезвием. Он даже не смог удивиться, когда это Ольвен успел его выхватить и так точно запустить.
– Примерно так ловят жирного поросенка, - поддразнил его следопыт.
– Только поймать его трудно, и он нередко оставляет ловца в дураках.
Невозмутимо усмехаясь, поигрывая боевым топором, Ольвен пошел забрать первый метательный топорик.
– Да, приходится повозиться, чтобы его поймать, - согласился он.
– Но ясно как день, что поросенку не бывать победителем.
– Кто слишком уверен в себе, может остаться ни с чем.
Разразившись утробным хохотом, следопыт поманил убийцу:
– Ну, иди же сюда, собака, король Артемис Слабоумный. Оставь меня ни с чем.
Энтрери видел, что противник встал в боевую позицию, взяв в одну руку боевой топор, в другую метательный, с непринужденностью, выдающей воина, привычного к бою с двух рук. Видимо, следопыт убедил себя в том, что Энтрери повинен в смерти Мариабронна.
Убийце вдруг на мгновение захотелось разуверить храброго воина, поведать ему правду (такая редкость!) о своей непричастности к гибели Странника.
Но чего бы он добился? Ведь Джарлакс провозгласил его королем Артемисом Первым, самовольно захватившим практически принадлежащие Гарету земли. За это преступление ему тоже полагалась смерть, которой этот человек и добивается.
Так к чему утруждаться?
Энтрери поглядел на собственное оружие - кроваво-красный клинок Когтя Шарона и драгоценный кинжал, столько раз выручавший его в самых различных стычках.