Какой-то наездник народ ужасал,Повсюду свирепые взгляды бросал,Размахивал грозно мечом, и притомИ латами страшно гремел, и щитом.Но с вызовом юноша некий взглянулИ, встав пред наездником, лук натянул.И тот вдруг сказал: «Я покорный твой раб,Хоть внешне я страшен, но внутренне слаб.Пусть меч я ношу, и копье, и пращу, —Пред силой, как женщина, я трепещу!»А юноша храбрый в ответ говорит:«Едва тебе жизни не стоил твой вид,Ведь я, опасаясь подобных верзил,Едва тебя насмерть стрелой не сразил.Но если ты молишь: „Помилуй, не тронь“, —Зачем этот меч и к чему этот конь?!»
Горный козел
В этой притче
горный козел символизирует разум (находящийся «на вершинах» бытия — «средь уступов и скал»). Однако, когда разум затмевается животной страстью, его носитель подвергается риску пасть жертвой собственных злых инстинктов, которые подстерегают его, как «лучник коварный».
Д. Щ.
Горный козел
Жил горный козел средь уступов и скал,Он с камня на камень над бездной скакал.Так ловко он прыгал, что лучший стрелокНастичь его острой стрелою не мог.Но вдруг он заметил козу меж камней,И взором тотчас приковался он к ней.Опасности все заслонила коза —И разум ослеп, и не видят глаза.Вот он за козой устремиться готов,А лучник коварный уж чует улов:Он зорко следит за смятеньем козла,И вот уж рука его лук напрягла……Кто разум теряет, тот в миг этот злойБывает настигнут смертельной стрелой.На внешние страхи спокойно смотри:Опаснее то, что грозит изнутри.
Верблюд и мул
Притча может рассматриваться как аллегорический диалог между суфийским учителем (муршидом), который достиг высокой степени духовного совершенства («Мой взор возвысил всемогущий Бог, // Чтоб я препятствия предвидеть мог»), — и учеником, только еще вступающим на мистический путь познания (тарикат) и удивляющимся прозорливости своего наставника.
Д. Щ.
Верблюд и мул
Мул жаловался рослому верблюду:«Куда я ни пойду — везде мне худо:То я на шип наткнусь среди дороги,То я споткнусь, то подкосятся ноги,И упаду я, и ударюсь больно,Меж тем как ты везде шагаешь вольно,И ноги у тебя не устают.Но почему? Поведай мне, верблюд!»Верблюд ему ответствовал: «О мул!Я вдаль гляжу, тебя же рок согнул.Дано мне зреть конец своей стези,А ты не видишь камушек вблизи.Мой взор возвысил всемогущий Бог,Чтоб я препятствия предвидеть мог.А ты своим понурым, сонным взглядомИ яму не заметишь, встав с ней рядом,Как птицы, что зерно клевать готовы,Не замечая сети птицелова…»
Гостеприимство
Странник в рассказе символизирует носителя вышнего благословения (барака), которое при определенных условиях может снизойти на гостеприимного хозяина. Однако проницательный гость-суфий распознаёт истинное отношение к себе: об этом под покровом ночи (символ духовной темноты, невежества) сообщает ему нафс (эгоистическая природа) хозяина, выведенный в образе его жены. Вышнее благословение (в образе таинственного Божьего посланника — Хызра) минует обитель показного гостеприимства.
Д. Щ.
Гостеприимство
К хозяину в дом некий странник пришел,Он был обогрет и усажен за стол.Хозяин шепнул потихоньку жене:«Ему постели ты поближе к стене,А мы разместимся с тобой у дверей,Но ты из гостей возвращайся скорей!»Хозяйка к соседке на праздник ушлаИ там до полуночи ела-пила,А странник, нелегкий проделавший путь,На ложе у двери прилег отдохнуть:Хозяин ему постеснялся сказать,Чтоб он перелег на другую кровать.Жена же в гостях напилась и наелась,Во тьме возвратилась и сразу разделась,И, не различая, кто где, — вот дела! —На ложе не к мужу, а к гостю легла.Прижалась и в ухо ему зашептала:«Был ливень такой, что дороги не стало,Которой бы с первой зарей, в добрый час,Наш гость-надоеда ушел бы от нас!Над нами, как тень неоплатного долга,Его пребыванье нависло надолго!»Тут гость, как ошпаренный, с ложа вскочил:«Да чем огорчил я вас, чем удручил?!Уж лучше бродить мне без сна и покояВ ночи под грозою, чем слушать такое!»И, как ни взывали те люди к нему, —Он тотчас собрался
и канул во тьму……А те, свою жизнь доживая в печали,Всех странников в доме своем привечали,Всечасно у Бога прощенья просяИ скорбь о грехе своем в сердце нося.Обрушится ливень, гроза ли случится,Им мнится — тот странник у двери стучится:«Я — Хызр, посетивший однажды ваш кров,Неся благодать от Владыки миров!..»
Стихи о любви
Притча учит, что путь к настоящей любви лежит через преодоление всепоглощающего эгоизма, свойственного духовно не возрожденному человеку («ты любишь себя, восхищенный собой»). Даже для того, чтобы по-настоящему «увидеть» другого человека и понять, что он настолько же реален, как и ты сам («я рядом, очнись»), необходимо разрушить «крепкую стену» своей агрессивно-неприступной самости. В еще большей мере сказанное относится ко взаимоотношениям между человеком и Богом («ты сам — та преграда»).
Д. Щ.
Стихи о любви
Один воздыхатель любовью кипел,Прекрасную пэри в стихах он воспел,И к ней он явился, и свиток достал,И целую ночь ей поэму читал.Она ему молвит: «Я рядом, очнись,Взгляни мне в глаза, поцелуй, улыбнись,К душе от души протяни же хоть нить!»Но он продолжал вдохновенно бубнить.Сказала она: «Не в меня ты влюблен,Ты собственной страстью своей умилен.Ничто для тебя — мои радость и боль:Ты любишь себя, восхищенный собой!Ты крепкой стеной от меня отделен:Ты сам — та преграда, ты сам — тот заслон!..»
IV. Лжеучители
Большинство лжеучителей, сбивающих людей с прямого пути, на самом деле сами являются неспособными, нерадивыми или невнимательными «учениками в школе Бога». О проблемах таких лженаставников и их последователей повествуется в этом разделе.
Большая чалма
В данной притче под видом судьи выведен проповедник, кичащийся своими познаниями и якобы духовным пониманием религии («большая чалма» символизирует развитый ум), в то время как в действительности «чалма» (т. е. голова) судьи набита обрывками бессмысленных, бессвязных сведений, заимствованных им у других («клочья»). Обманутый в своих надеждах, духовно обобранный последователь этого «хитреца лицемерного» представлен в образе вора. Ведь попытка «присвоить» себе чужие знания, чтобы потом корыстно воспользоваться ими («я думал, что мне обеспечен обед»), — сродни воровству.
Д. Щ.
* * *
В наше время особенно распространенным стал такой подход к знаниям, который описан в данной притче под видом «большой чалмы», набитой «истлевшей рванью». Голова современного человека напичкана отрывочными знаниями из самых разных областей, которые, во-первых, не складываются в общую картину бытия, помогающую духовному росту; а во-вторых, в большинстве своем, непригодны для практического использования. Человек, приобретший подобные «знания» (порой ценой немалых усилий), в конце концов может оказаться совершенно не готовым к жизненным испытаниям — или же «потерянным», лишенным духовных ориентиров. Винить такой человек станет, конечно же, своих горе-наставников, «вооруживших» его той самой «большой чалмой», какую и сами носили (вор из притчи украл чалму — это служит указанием на усилия ученика уподобиться своему учителю, стать таким же, как он).
М. Х.
Большая чалма
Жил некий судья. И казалось ему,Что должен носить он большую чалму,Чтоб думали люди: большая чалма —Воистину признак большого ума!Чтоб сделать чалму, чтоб расширить ее,Собрал он обрезки, собрал он тряпье,И ваты куски, и истлевшую рвань,И все запихал под красивую ткань.Снаружи посмотришь — чалма всем чалмам,И только внутри обнаружишь обман.А встречный пройдет — обернется назад,И скажет: «Судья сей и мудр, и богат!»Раз вышел в чалме наш судья за порог, —А вор на дороге его подстерег,Сорвал с головы ту большую чалму —И дёру! Но крикнул судья наш ему:«Эй ты, столь проворный и быстрый в ходьбе,Сперва посмотри, что досталось тебе,Что спрятал в чалме я — проверь, поищи,И если понравится, дальше тащи!»И вор размотал ту чалму: из нееПосыпались вата, обрезки, тряпье,И рвань закружилась, и пыль поднялась,И клочья упали в дорожную грязь.Не сразу ворюга опомниться смог:В руках у него — только ткани кусок!Топтать эту ткань стал обиженный вор:«Хитрец лицемерный! Меня ты провел!Ты сам хуже вора, хоть стар ты и сед:Я думал, что мне обеспечен обед!»То слыша, в ответ рассмеялся судья:«Пустое ты мелешь, неправда твоя —Для многих других я обманщиком был,Тебе одному я всю правду открыл!»
