Дорога славы
Шрифт:
Это послание дошло быстрее. С гневным воплем, сотрясая землю под ногами, он, изрыгая пламя, рванулся ко мне. Руфо заорал:
— Семерка!
Я был слишком занят, чтобы его поздравить; эти штучки, для своего размера, двигаются быстро. Ну да я медлительностью не отличаюсь, а стимулов у меня было больше. Такая громадина не может быстро менять курс, однако поворачивать голову, а вместе с ней и пламя, может. Мне подпалило штаны и я заскакал еще быстрее, стараясь обогнать его.
Стар, пока я уворачивался, расчетливо воткнула стрелу в другую гланду, как раз туда, откуда выходило пламя. Потому бедняга так сильно постарался
Он собрался в клубок, встал на ноги, выпрямился и попытался снова поджечь меня. Мне стало ясно, что я ему не понравился.
И тут пламя кончилось.
Я надеялся на что-то подобное. У настоящего дракона, с замками и пленными принцессами, огня столько, сколько ему нужно, как у шестизарядных револьверов в телефильмах про ковбоев. А эти создания сами вырабатывали свой метан, и запасы его, как и давление внутри него, не могли быть уж очень большими, как я и думал. Если бы мы могли заставить его быстро израсходовать свой боезапас, то неминуемо должен был наступить перерыв, пока он перезарядится.
Тем временем Руфо и Стар не давали ему покоя, как будто перед ними была подушечка для иголок. Он изо всех сил предпринял попытку снова открыть огонь, пока я быстренько мчался мимо, стараясь, чтобы визжавший дракончик находился между мной и взрослым, и это было похоже на почти пустой «Ронсон» [68] ; пламя вспыхнуло и загорелось, вылетело на каких-то жалких шесть футов и погасло. Но он так старался достать меня этой последней вспышкой, что снова упал.
Я решил рискнуть, подумав, что секунду-другую он будет неподвижен, как резко сбитый с ног человек, подскочил и воткнул ему саблю в правый глаз.
68
Марка зажигалки
Он разок сильно передернулся и отдал концы.
Удачный выпад. Говорят, что у динозавров подобной величины мозг размером с каштановый орех. Присудим этому зверю мозг размером с мускусную дыню — все равно, если бьешь в глазницу и точно попадешь в мозг, это называется везением. Все, что мы сделали до тех пор, было не больше, чем комариными укусами. Погиб он от одного этого удара. Святой Михаил и Святой Гавриил направляли мой клинок.
И Руфо заорал:
— Босс! Бежим домой!
К нам приближалась свора драконов. Чувство было, как в школе молодого бойца, когда дано задание открыть стрелковую ячейку, а потом пропустить над собой танк.
— Сюда! — заорал я. — Руфо! Сюда, не туда! Стар! Руфо притормозил, мы правильно сориентировались, и я разглядел вход в пещеру, черный, как грех, и зовущий, как руки матери. Стар замешкалась; я воткнул ее в пещеру, Руфо ввалился за ней, а я повернулся, чтобы встретить новых драконов лицом к лицу во имя своей возлюбленной. Но тут она завопила:
— Милорд! Оскар! Внутрь, быстрее, идиот! МНЕ НАДО СТАВИТЬ ЗАЩИТУ!
Я быстренько забрался внутрь, она тоже, и я не стал распекать ее за то, что она назвала собственного мужа идиотом.
ГЛАВА XIII
ТОТ
Мне хотелось выяснить, может или нет защитная система Стар останавливать огонь. Я тут же это выяснил: у пещеры появился один из старых драконов, сунул в отверстие голову, с возмущением отдернул ее, точно так же, как и малыш, потом пристально посмотрел на нас и включил свой огнемет.
Нет, пламени защита не останавливает.
Мы достаточно далеко забрались внутрь, так что нас не опалило, однако дым, вонь и жара были ужасны и не менее смертельны при достаточной продолжительности.
Мимо моего уха просвистела стрела, и дракон потерял к нам всякий интерес. Его заменил другой, который не был еще убежден. Руфо, а возможно и Стар, убедили его, прежде чем он успел разжечь свою паяльную лампу. Воздух очистился; откуда-то изнутри наружу тянуло сквозняком.
Тем временем Стар обеспечила нас светом, а драконы устроили митинг протеста. Я оглянулся назад — узкий и низкий проход, ведущий вбок и вниз. Я закончил рассматривать Руфо, Стар и внутреннюю часть пещеры; приближалась следующая комиссия.
Моя стрела попала председателю в мягкое небо прежде, чем он успел отпрыгнуть. Сменившему его заместителю председателя удалось вставить коротенькое замечание длиной футов в пятнадцать, прежде чем он тоже передумал. Комиссия попятилась, и члены ее стали в повышенном тоне обмениваться нелестными впечатлениями о нас. Дракончик-малыш все это время слонялся неподалеку. Когда взрослые удалились, он опять подошел к порогу, капельку не доходя до того места, где обжег нос.
— Куу-верп? — жалостно сказал он. — Куу-верп? Киит! — Ему явно хотелось войти.
Стар коснулась моей руки.
— Если будет угодно милорду мужу, мы готовы.
— Киит!
— Иду, — откликнулся я и завопил: — Давай отсюда, пацан! Беги к мамочке.
Рядом с моей высунулась голова Руфо.
— Не может, наверное, — заметил он. — Видимо, мы уделали именно его мамочку.
Я не ответил, ибо это было похоже на правду: взрослый дракон, которого мы прикончили, проснулся мгновенно, как только я наступил детенышу на хвост. Это смахивает на материнский инстинкт, если он у драконов есть, — откуда мне знать.
Ну и чертовщина все-таки, нельзя даже после убийства дракона чувствовать себя легко.
Мы побрели вглубь холма, нагибаясь под сталактитами и перешагивая через сталагмиты; Руфо освещал путь факелом. Мы очутились в куполообразном зале с полом гладким, как стекло, от бессчетных лет известнякового осадка. Около стен висели сталактиты в мягких пастельных тонах, а из центра свисала изумительная, почти симметричная люстра, под которой почему-то не было сталагмита. Стар и Руфо понавтыкали в десятке мест по периметру куски светящейся мастики, которая широко используется на Невии для ночного освещения; она затопила зал ярким светом, на котором сталактиты стали рельефнее. Руфо показал мне висящую среди них паутину.