Дорога в две тысячи ли

Астахова Людмила Викторовна

– Что же вы так быстро передумали, Тьян Ню? – холодно спросил генерал.
– Нашли, что искали?

– Я... не... – пискнула девушка испуганно и попыталась отпрянуть. Ничего у неё не вышло. Сян Юн без труда удержал её на месте.

– Так вот что вам от меня на самом деле нужно? Вы не сбежали с сестрой только из-за этой штуковины? Вы рядом со мной только пoэтому,да?

Мужчина резко дернул за шнурок, извлекая на свет божий половинку печати Нюйвы, и Таня, к стыду своему, едва-едва удержалась от того, чтобы не цапнуть фигурку прямо налету, по-кошачьи. Улыбка у Сян Юна вышла жесткая, если не сказать жестокая. А уж про

прищур лучше вообще не говорить, с таим выражением глаз только головы отрезать.

– Представьте, она все время была у меня, - сообщил он.

– Так отдайте, - потребовала разгневанная и одновременно смущенная девушка. Её щеки пылали, точно майские пионы.

– вы за это меня поцелуете?
– насмешливо спросил князь Чу.

Где-то в смелых фантазиях Татьяна Орловская в ответ дерзко бы впилась губами в его искривленные обидой губы, ставя жирную точку в яростном споре. Или запятую, за которой последует чтo-то совершенно невозможное. Но – нет, она никогда бы не осмелилась перешагнуть через столь высокий барьер.

– Нет!
– выкрикнула девушка в запале.

– Тогда не отдам, – злорадно отрезал Сян Юн, развернулся на пятках и ушел из сада прочь, оставив небесную деву в бессильной злости топать ножкой и колотить кулаками по бедрам.

Сян Юн

Над Динтао отгремела первая весенняя гроза. Отсверкала молниями, затопила узкие улочки бурлящими потоками и схлынула, унося в Цинь остатки небесного гнева. А вслед за ней выглянуло солнышко, оно прогрело крыши и пoдсушило землю. Если бы не оно,то послаец от Сун И нипочем бы до места не добрался и, на беду свою, пред очами генерала Сян Юна не предстал бы. Руки его заметно дрожали, когда он протягивал пенал с письмом,и вовсе не от холода. В небольшой комнате для приемов натоплено было изрядно. О том, что хуже всего давалась князю Чу именно наука терпения, знали все, в том числе и он сам. Сколько дядюшка Лян не лупил доблестного генерала бамбуковой палкой по хребту, повторяя без конца: «Подожди, наберись терпения, прояви мудрость», слова эти растворялись в горячем кипении крови, как соль в воде. Но сейчас Сян Лян мог бы гордиться выдержкой племянника. Генерал сам себе не переставал удивляться.

– Ну что ж... – молвил он после долгой гнетущей паузы, пока глаза его скользили сверху вниз по исписанным иероглифами бамбуковым дощечкам.

Чуские офицеры по легкому трепету княжьих ноздрей уже примерно представили, какая казнь ждет гонца.

– Ну что ж... Ступай на кухню, поешь горячего и подожди, пока я ответ сочиню. Отдохни, солдат.

Больше всех такому обороту удивился парнишка-гонец и с заячьей быстротой улепетнул прочь из приемной.

– Мой господин, - начал было командир лучников.
– Не лучше ли было бы не ждать, когда Сун И явится, а отправиться и перехватить его самим?

– Нет, не лучше, - оборвал его Сян Юн.

Сун И, вместо того, чтобы прибыть в Динтао, вместе с вверенными ему войсками выдвинулся в сторону Аньяна. Чтобы, как было сказано в письме: «оказать союзническую помощь нашим братьям из Чжао». Поди пойми,то ли эта хитрая свинья учуяла подвох,то ли неумеренные похвалы посла из Ци вкупе с титулом, полученным от Куай-вана, вскружили ему голову, то ли он настолько обнаглел, что собирался в открытую перейти на сторону Цинь.

Но Сян Юн поглубже вдохнул

и поблагодарил советника за дельное, но несвоевременное предложение. Просто чудеса выдержки!

Нет, потом уже, когда генерал остался наедине с Мин Хе и вчитался повнимательнее, то кисточки для письма пришлось трижды менять. Ломались они, окаянные, в сильных пальцах, привычных к тяжелому мечу и копью. И слов Сян Юн тоже не выбирал, оглашая усадьбу выражениями, уместными лишь в устах конюха. Мин Хе только и делал, что поочередно бледнел лицом и краснел ушами.

– Наглый говнюк, первый в очереди к палачу!
– проорал генерал и швырнул ни в чем не виновную чашку в Мин Хе, но е попал. Хотя обычно отличался удивительной и крайне болезненной меткостью. Ординарец посчитал это хорошим знаком и благоприятным воздействием Небес посредством небесной девы.

Сян Юн покричал-покричал, но на бамбуковой табличке написал вовсе не «наглый говню», а как положено - «Цин-цзы гуань-цзюнь»,то бишь «благородный муж, первый в армии».

– Войска Сян Ляна еще, видите ли, не вступили в бой, а он уже видел признаки поражения! Какой военный талант, ну надо же, – бурчал Юн,тщательно обмакивая кисточку в черную тушь. – Дай срок, я до тебя доберусь, «благородный муж». Сварю живьем.

Мин Хе не сомневался, сварит и свиньям скормит, но писал генерал все-таки кое-что иное: «Прослышал я, что циньская армия окружила чжаоского вана в Цзюйлу. Если мы быстро переправимся через Хуанхэ и ударим с внешней стороны, а силы Чжао окажут поддержку изнутри,то разгром Цинь неизбежен».

Не нравился Сян Юну план «первого в армии» ни по форме, ни по содержанию.

– Как-как там у мерзавца сказано? Убивая слепня на спине быка, всех гнид на нем не раздавишь? Ну-ну.

Сун И предлaгал подождать и узнать, кто победит – Цинь или Чжао. Если Цинь, то военные действия прекратятся,и тогда он воспользуется расслабленностью их войск.

– Слышишь, Мин Хе. Как тебе выраженьице - «расслабленность войск»?
– хмыкнул чуский князь.
– Это, что за дерьмо... то есть, стратагема что за такая?

– Звучит как-то...
– тут парень крепко задумался, – по–лекарски. Вроде как у циньцев понос обязан приключиться на радостях. И тут господин «цин-цзы» их и захватит врасплох. Со спущенными штанами.

– «А если же Цинь не одержит победы, то я поведу армию под бой барабанов на запад и наверняка захвачу владения Цинь», - процитировал дальше послание Сян Юн, от души насмеявшись.
– «Поэтому лучше предоставить Цинь и Чжао бороться друг с другом. Ведь в умении носить прочные доспехи и владеть острым мечом я»... Слышишь, Мин Хе, чего он пишет? «Я уступаю вам! Но в продуманном составлении планов вы уступаете мне»

Последний пассаж заставил Мин е втянуть голову в плечи. Это покойник Сян Лян мог таое родичу сказать безаказанно,так на то он и любимым дядюшкой был.

– Нет, не буду его варить, – уверенно заявил генерал. – Слишком много вони. Голову долой и – свободен.

По части продуманных наперед планов, по мнению Мин Хе, его благородный господин ничуть не уступал Сун И, а кое в чем даже превосходил. собенно, если запланировал башку кому снести.

Тем временем, Сян Юн погрузился в составление oтвета. Лицо его выражало исключительное умиротворение, а кисть бабочкой порхала в руке, словно генерал стих новый сочинял, а не подстраивал бывшему соратнику смертельную ловушку.