Дорога в Гандольфо
Шрифт:
– Что за чертовщина находится в чемодане, Хаукинз? Не сажай меня в дерьмо! Что там?
– Извини, Сэм, – заявил Хаукинз, – но я не могу обсуждать с тобой этот вопрос. Сам понимаешь: это секретные материалы.
Сэм сидел на кушетке, положив руку на чайный столик. Хаукинз, орудуя ножовкой, пытался распилить цепь, к которой тот был прикован.
– Как только справлюсь с этой поганой цепью, – спокойно произнес Маккензи, – мы примемся за замок! Думаю, с ним всего проще разделаться с помощью паяльной лампы.
– Только не на моей руке! – завопил Сэм. –
– Не беспокойся: через десять-пятнадцать минут все будет кончено! Просто эта сталь оказалась прочнее, нежели я предполагал.
Через час с четвертью последние звенья были перепилены и на запястье остались только качающийся обрывок цепи и замок.
– Мне надо позвонить в офис, – сказал Сэм. – Ведь там ждут, когда я отмечу свой уход с работы.
– Нет, не ждут, поскольку ты находишься со мною. Защищаешь, так сказать, мое право следовать предписанию параграфа семь-семь-пять. Собственно, договором обусловлено: минимум – один день, максимум – три.
– Но ведь мы уже не в «Джи-2»!
– Мы пошли пообедать… – прочистил горло Маккензи.
– И все-таки надо бы позвонить!
– Ты совсем мне не веришь, черт побери! А знаешь, почему я решил отправиться в «Джи-2» именно сегодняшним утром? Только потому, что тебе остается провести на службе всего один день, и я помню это. И с тобой ничего не случится, если ты побудешь пока со мной.
– Конечно, нет. Никаких неприятностей, не считая того, что меня могут просто расстрелять!
– Чепуха! – проговорил Хаукинз, поднимаясь с пола и направляясь с кейсом к письменному столу. – Рядом со мною ты будешь в большей безопасности. Я знаю, на что способна генеральная инспекция. Ты думаешь: все уже заканчивается, но тут к тебе подходит дерьмоносец и заявляет, что ты никуда не уйдешь, пока не будет закончено какое-нибудь дело.
Дивероу внимательно посмотрел на генерала, который, расправившись с обручами «Джи-2», открыл свой роскошный чемодан. В этих казавшихся на первый взгляд безумными словах была своя логика. На работе его могли ждать требующие срочного рассмотрения документы или еще что-то в том же роде, от чего некий перепутавший все начальник постарался отделаться. Совершенно не ко времени могла появиться какая-нибудь памятная записка, оставшаяся нечитаной. К тому же вполне возможные столкновения и даже просто разногласия между военными юристами никогда не оставались незамеченными. Так что Хаукинз прав: Сэм действительно был в большей безопасности, находясь за пределами своего офиса.
– Это все твои «семь-семь-пять»? – осторожно спросил Сэм, указывая на бумаги.
– Не совсем. Большинство из этих материалов являются открытыми и никогда не засекречивались.
Сэм внезапно почувствовал себя так скверно, как никогда еще за последние три часа.
– Послушай, ты же мне сказал, что это просто необработанные материалы на людей, с которыми ты встречался.
– Или на людей, которые встречались с другими людьми. О чем я и говорил тебе. Но ты был так расстроен, что совсем меня не слушал…
– Значит, ты взял документы, которые не имеют к тебе никакого отношения?
– Да нет, Сэм, – ответил Хаукинз, складывая какие-то
Дивероу в изнеможении откинулся на спинку кушетки.
– Ну и сволочь же ты!..
– Вполне возможно, – с грустным видом согласился Хаукинз. – Довольно часто на войне, когда я проводил операции за линией фронта, я спрашивал себя, как мог я сделать то, что сделал. И всегда находил один и тот же ответ: из-за стремления выжить любым способом… Что я сейчас и делаю…
На столе слева от кейса уже лежали четыре стопки ксерокопий. Ударив по ним пальцами, Хаукинз задумчиво взглянул на Дивероу.
– Я полагаю, ты хочешь, чтобы вся эта эпопея закончилась хорошо, и посему примешь мое предложение стать на некоторое время моим адвокатом. Не так ли? Это, кстати, продлится недолго.
– Но будет несколько сложнее, чем консультирование относительно инвестиций? – спросил Дивероу, оставаясь все в той же позе.
– Думаю, что только чуть-чуть.
– И если я откажусь, то мне уже можно будет не тревожиться больше о такой мелочи, как генерал Броукмайкл, поскольку на мне висит теперь кража секретных документов из архивов «Джи-2», а на подобные преступления не распространяется никакой срок давности.
– Не думай ничего такого.
– И что я должен буду делать? – спросил совершенно сникший Сэм.
– Проработать некоторые контракты, в которых, как мне кажется, нет ничего сложного. Я создаю компанию, или корпорацию, как ты бы назвал ее.
– Это забавно, – вздохнул Сэм, – если бы не было все столь грустно. Ведь, помимо цели и намерения, еще существует и такая немаловажная деталь, необходимая для создания корпорации, как капитал. Я знаю твое финансовое положение. Мне не хотелось бы рассеивать твои заблуждения, но ты не относишься к финансовым магнатам.
– Если ты мне не веришь, то это твое личное дело. Но думаю, что тебе придется изменить свое мнение!
– И что кроется за всей этой загадочной многозначительностью?
– Только то, что у меня есть выраженные в долларах кое-какие средства, только и всего, – ответил Хаукинз, надавливая пальцами на копии.
– И чему они равны, эти твои средства?
– Сорока миллионам долларов…
– Что? – недоверчиво воскликнул Сэм, вскакивая с кушетки.
В следующее же мгновение болтавшаяся на руке стальная цепь со свистом хлестнула его по левому глазу, и от дикой боли у него все помутилось в голове.
Глава 8
Закрыв за собой дверь гостиничного номера, Дивероу сразу же вскрыл конверт, достал из него небольшой листок плотной бумаги и уставился на него. Он держал в руке выписанный на его имя чек на десять тысяч долларов.
Это было абсурдом. Впрочем, абсурдом было все, в чем не было никакого смысла.
Вот уже ровно неделя, как он снова стал штатским человеком. С отставкой все прошло гладко. Ему не помешали никакие Броукмайклы. Не возникло в последнюю минуту и проблем на работе, поскольку у себя в офисе он появился только за час до своего официального увольнения из армии. И к тому же когда он все-таки пришел туда, его лицо украшала повязка, а обожженное правое запястье было обвязано толстым слоем бинта.