Дорога в Гандольфо
Шрифт:
Сэм уже съехал со своей квартиры и отправил все свое имущество в Бостон, но выехать туда так и не смог, поскольку этот сукин сын по имени Маккензи Хаукинз нуждался в присутствии «своего адвоката» в Нью-Йорке. И теперь Сэм занимал двухкомнатный номер в нью-йоркском «Дрейке» на Парк-авеню, который был забронирован и оплачен за целый месяц вперед. По всей видимости, Хаукинз полагал, что этого времени окажется достаточно.
Вот только для чего? Маккензи пока не собирался разъяснять что-либо. Как бы то ни было, Сэм не должен был ни о чем беспокоиться,
Вот только кем?
Какой-то корпорацией.
Какой же?
Той, которую Сэм должен был скоро оформить юридически.
Абсурд!
Необходимо, наверное, совсем лишиться рассудка, чтобы не заметить, что сорок миллионов долларов – лишь галлюцинация, не более того.
А тут еще этот чек – на десять тысяч долларов. На предъявителя. И деньги по нему можно получить хоть сейчас, без всякой расписки.
Это просто нелепо! Хаукинз не мог себе позволить подобного. К тому же он был далеко. Никто не пошлет кому-то, и тем более адвокату, десять тысяч долларов без каких бы то ни было объяснений. Это было бы просто ненормально.
Сэм подошел к телефону и набрал номер Хаукинза.
– Черт побери, парень, так себя не ведут! – заявил тот. – Мне кажется, что ты мог бы по крайней мере поблагодарить!
– Это за что же? За соучастие в воровстве? Где ты взял эти десять тысяч?
– Из банка!
– Из своих сбережений?
– Именно так. И если я их и украл, то только у себя самого.
– Но зачем?
Немного помолчав, Хаукинз проговорил:
– Ты сам употребил слово «договор», парень.
– Насколько мне помнится, – тоже после некоторого молчания произнес Дивероу, – я сказал о том, что я единственный юрист, которого я знаю, чей договор основан на шантаже, на угрозе подвести его под расстрел.
– Да, именно это ты и сказал. А я попытался несколько изменить твое восприятие. Я был бы весьма рад, если бы ты понял, как высоко ценю я твою работу. И мне не хотелось бы, чтобы ты думал, будто я не восхищаюсь тобой.
– Да брось ты, Мак! Ведь ты не можешь позволить себе подобных расходов, да и я пока ничего не сделал.
– Ладно, парень, мне лучше знать, что я могу себе позволить. И, кроме того, сделал уже кое-что. Ты вытащил меня из Китая за четыре тысячи лет до того, как закончился бы срок моего тюремного заключения.
– Но ведь это совсем другое. Я имею в виду…
– Завтра – твой первый рабочий день. Хоть это и не ахти какое событие, но все же как-никак начало.
– Прежде чем сказать мне что-либо, ты должен понять, – после долгого раздумья проговорил Сэм, – осознать, что, будучи членом адвокатской коллегии, я связан кое-какими этическими обязательствами, которые весьма специфичны. И я не сделаю ничего, что подорвало бы мой имидж юриста!
– Да об этом и речи нет! – мгновенно отозвался Хаукинз. – Я вовсе не хочу иметь в своей корпорации стряпчего по обделыванию темных делишек, фамилия такого человека не очень хорошо смотрелась
– Мак! – раздраженно вскричал Дивероу. – Надеюсь, ты еще не отпечатал бланки?
– Пока нет. Мне только сейчас пришла мысль об этом. Но это идея!
– Пожалуйста, не делай этого! – с трудом сдерживался Сэм. – В Бостоне есть юридическая фирма и прекрасный человек, который скоро окажется в Верховном суде, ну а в данный момент рассчитывает, что я вернусь к нему через две недели. И ему совсем не понравится, если я буду работать в свободное время на кого-нибудь еще! Ты же сам обещал, что наше сотрудничество закончится через три-четыре недели. И потому не надо никаких бланков.
– Хорошо, Сэм, – уныло согласился Хаукинз.
– Теперь же я хочу знать, что у нас завтра? Я сам назначу плату себе за каждый рабочий день и вычту в конце месяца. Из Бостона.
– Об этом не беспокойся.
– Но я не могу не беспокоиться. Я должен также сказать тебе, что у меня нет лицензии на право заниматься адвокатской практикой в штате Нью-Йорк. Возможно, мне придется пойти еще на кое-какие расходы, в зависимости от того, что ты собираешься делать. Полагаю, что сюда войдет и регистрация твоей корпорации.
Дивероу прикурил сигарету. И с радостью обнаружил, что его руки перестали дрожать.
– Мы вернемся к этому вопросу через пару дней, Сэм, – промолвил Хаукинз. – Ну а сейчас я хочу, чтобы ты проверил завтра некоего Анджело Деллакроче из Скарсдеила. Он является хозяином нескольких компаний в Нью-Йорке.
– Что ты имеешь в виду под его проверкой?
– Насколько я понимаю, у него кое-какие проблемы в сфере бизнеса, и мне хотелось бы узнать, насколько они серьезны. Или насколько были серьезны. А заодно и выяснить, каково его благосостояние на сегодняшний день.
– Благосостояние?
– Да. В таком, например, смысле: почему он на свободе, а не в тюрьме. Ну и все в том же роде.
После короткой паузы Дивероу размеренно, словно говорил с ребенком, произнес:
– Я юрист, Мак, а не частный детектив. А юристы занимаются только тем, о чем говорят с телеэкранов.
– Не могу в это поверить, Сэм, – возразил тотчас Хаукинз. – Ведь если кто-то хочет стать пайщиком или акционером той или иной корпорации, то разве не обязан работающий на эту фирму юрист выяснить всю подноготную этого человека?
– Конечно, обязан, – согласился Сэм. – Однако при этом необходимо учитывать степень участия будущего партнера в данной корпорации…
– В данном случае она довольно значительная, Сэм…
– Ты хочешь сказать, что этот Анджело Деллакроче уже проявил заинтересованность?
– В какой-то степени да… Вот только я бы не хотел, чтобы из-за этих расспросов, Сэм, у него сложилось впечатление обо мне как о не очень деликатном человеке, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Дивероу заметил, что его рука снова начала слегка дрожать. Это было плохим симптомом, хотя все же лучшим, чем боль в желудке.