Дорога в Лефер

Андреев Николай Юрьевич

Аркадий передвигался, постоянно кряхтя. В боку то и дело болело, а в голове поминутно проносились картины сегодняшней битвы. Катерги, подхватившие выживших после падения счастливчиков, бегство последних даймонов, издававшие предсмертные крики гигантские птицы…

– Знаешь, о мудрый Лид, что больше всего меня угнетает? – внезапно спросил Нарсес, когда они одолели уже половину пути.

Стратиг был доволен состоянием укреплений, но тяжкие мысли его угнетали донельзя, Аркадию это было легко заметно.

– Что, илюстрий Нарсес? – готовый вцепиться ему в глотку, Лид на словах был предельно вежлив и угодлив.

– Даймоны. Их слишком мало, – сказал как отрезал Нарсес.

Аркадий возвёл очи горе. О великие отцы-основатели Государства, ну что за дурак? Надо радоваться, что

варваров удалось победить столь малыми силами.

– Они недооценили наши силы. Или не знали о нашем приближении, и сумели стянуть сюда только тех, кто оказался поблизости, – пожал плечами Лид. – Возможно, что у них просто не хватает ресурсов удерживать и этот фронт…Мы всё-таки очень, очень далеко от ключевых провинций…

Ещё десяток шагов они преодолели в полном молчании. Нарсес думал (хотя Аркадий был полностью уверен в том, что новоиспечённому стратигу думать нечем).

– Тогда они сейчас уже собрали бы здесь ударный кулак, и нам пришлось бы инспектировать укрепления…в несколько иной обстановке, – недобро усмехнулся Нарсес.

Этот гигант вообще был очень смешлив и весел в последнее время – и тем самым ещё более противен (хотя куда уж дальше!).

– О, не волнуйся, друг мой Нарсес, – Аркадий постарался придать голос своему как можно больше теплоты. – Может быть, они не ожидали удара, и отвели все силы…

– Весь мир, нет, все три мира узнали о наших намерениях. Корабли готовились с такой помпой, а по всему государству рассылалось столько реляций…А ещё мы проходили над самой окраиной их… – Нарсес осёкся. – Временно принадлежащих им наших земель. И всё это время – тишина? Спокойствие? Утренняя атака была всего лишь знаком внимания, но уж никак не тёплым приветствием! Что-то здесь не так. Нашу атаку готовили так, будто бы это торжество!

– Как и всегда, друг мой Нарсес, – кивнул Лид. – Но мой тебе совет: не делись более ни с кем из придворных этой мыслью. Многие могут донести…

Нарсес кивнул, но скорее не словам Аркадия, а собственным мыслям. Увалень волновался, это было заметно.

– Будто бы мы и есть отвлекающий маневр…Но зачем? – слова Нарсеса предназначались никому в отдельности, но миру в целом.

Мир молчал. Зато ответил Лид.

– Если так, то ванакт посчитал, что это настолько важная и секретная атака, что даже ты как стратиг не должен узнать о ней, – вкрадчиво сказал Лид.

Они оказались на самом краю лагерю. В считанных шагах плескалось море, но лагерь от него отделяла стена: даже с воды лагерь должен был быть неприступен. Темно. Безлюдно. Патрулировавшие лагерь легионы – их было видно по огню факелов – далеко. Пальцы Аркадия непроизвольно скрючились, примеряясь к горлу Нарсеса. Но нет. Рано. Лид слаб, а Нарсес, пусть и ушедший в размышления (у этого увальня – и размышления!), – слишком опасен. Аркадию просто не справиться. Рано…Рано…Но вдруг скоро будет поздно?..

– Нарсес, тогда нам следует затаиться. Подождать, что будет дальше. Нити времени вышьют узор правды, как сказал Первый поэт, – елейно заметил Лид.

Он, виночерпий и знаток древних авторов, славился при дворе умением вовремя ввернуть красивую фразу. Наверное, за это и ценили. Лид мечтал прославить своё имя, написав хронографию в форме воспоминаний о владыках, во время правления которых он жил…Эх, может быть, удастся поднести ныне правящему ванакту – или следующему…

– Да, время покажет, – кивнул Нарсес.

И вновь рассмеялся. Но смех этот полон был сомнений в будущем. Лид кое-как доковылял до палатки (коей он был полновластным и единственным хозяином – редкость для походных лагерей Государства!), и уснул, когда голова его ещё была в полёте на полпути к подушке… И проснулся, как ему показалось, сразу же – от невозможного грохота и дрожи земной. Весь мир кружился в невообразимом танце, грозя вот-вот перевернуться вверх тормашками. Лид был как никто близок к истине. Аркадий – на счастье, не снявший хламиды перед сном – вылетел из

палатки. Сотни легионеров обменивались друг с другом недоумёнными взглядами. А земля дрожала, дрожала, уходя из-под ног. Затем – из заокраинной дали – донёсся шум прибоя. Гигантского прибоя. Вслед за ним воздух наполнился звуками труб. Легионерам дали сигнал собраться в поход. Катерги застыли над лагерем, и воины начали спешно туда грузиться. Кентурионы зорко следили, чтобы ни единой пуговицы из запасов не было оставлено. Сыны Государства торопились, но суеты не было. Разве что Лид метался из стороны в сторону, не находя себе места. Он хватался за голову, едва земля начинала вновь дрожать. Наконец, взвалив на плечи приставленного к нему легионера нехитрый (поход, что пделаешь!) скарб из десяти хламид, двух туник, десяти тетрад чистых пергаментных листов и полугодового запаса чернил, Аркадий, вытирая пот со лба, отправился на катергу. Едва стопа его правой ноги коснулась верёвочной лестницы, по которой люди забирались на летающие корабли, как раздались ошарашенные возгласы легионеров. Лид повернулся в сторону океана – и, в первый и последний раз в жизни, преодолел тридцать ступенек за одно-два мгновения, а может, и того меньше. Как бы, по-вашему, повёл себя человек, завидя гигантскую волну? Волну, которая – легионеры в том готовы были поклясться – разгоняла кромкой своей облака! Нарсес подал руку напуганному до смерти Лиду, помогая забраться на палубу. Аркадий повалился на доски, такие приятные, дарившие уверенность в будущем доски…В это мгновение он готов был расцеловать это творение лучших мастеров Государства, но вовремя себя одёрнул: нельзя проявляться столь бурные эмоции в присутствии черни. Даже в такие мгновения виночерпий ванакта должен помнить о своём положении! Гул циклопической волны усиливался с каждым мгновением.

– Вверх! Вверх – надсадно закричал Нарсес.

Только быстрый набор высоты мог бы спасти их. Качнувшись, катерга начала подниматься. Корабли двигались к солнцу с разной скоростью. Один даже оказался совсем-совсем низко. А волна-то подступала.

Наплевав на все (ну, почти) правила этикета, Аркадий вцепился в кольцо-держатель, спасшее ему жизнь во вчерашнем бою. Бывший виночерпий предположил, что лучше старое проверенное средство, нежели безуспешный поиск нового. И, во многом, он оказался прав.

Приближавшаяся волна казалась с каждым мигом всё громаднее. То, верно, был сам океан, решивший пойти в последний и решительный бой против суши: столько воды просто не могло быть в мире! Глубины должны были быть осушены, чтобы двинуть такую глыбу! А она всё росла и росла.

Звук ужасного – верно, последнего в истории – прибоя усиливался. Он добирался до самых потаённых уголков души, и заставлял трястись каждую частичку тела от вырвавшегося на свободу страха. Ужас первых людей, сотворённых Отцом ванактов, пред природой дал о себе знать. Даже Нарсес, смуглый Нарсес – и тот побледнел, став белее мела.

И вот она ударила. Одна катерга, не успевшая набрать высоту, встретила кормой её…Нет, Её – и оказалась проглочена. Больше никто и никогда не видел даже ошмётков корабля. Пучина поглотила корабль с людишками, возомнившими себя владыками Вселенной.

Пенный гребень прошёл прямо под килем. Лид застучал зубами от сковавшего его ужаса. Даже на молитву сил не было – вид Её сковал его по рукам и ногам.

А потом Она обрушилась на землю… Сметя хлипкие – казавшиеся вечером неприступными – стены лагеря, преодолев береговые холма без малейшего промедления, Она врезалась в горы, отдалённые на две-три стадии от кромки воды… Раздавшийся гром ознаменовал гибель старого мира, сотряс небо и самое солнце. Облака прыгнули в разные стороны от вод, разлетавшихся в разные стороны после удара. Лид затрясся всем телом…А, это сама катерга! Аркадий видел, как водит из стороны в сторону корму, а вместе с нею и весь корабль. Мгновение спустя налетел столь сильный ветер, что он разметал в разные стороны волосы бедного ванактова слуги.