Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути
Шрифт:
На этот раз старшим на школьной машине приехал Дмитриев. Ольга Ивановна увидела его из окон своего кабинета. Мысли о Павле Васильеве сразу же сменились реалиями текущего дня. Воспользовавшись тем, что некоторых «военных» учеников задержали после уроков и машина с «точки» была вынуждена их ждать, Ольга Ивановна оделась, спустилась во двор. Валера подчеркнуто уважительно вышел из кабины и поздоровался, и после нескольких начальных фраз Ольга Ивановна спросила его прямо:
– Валера, это ты посоветовал Федору Петровичу ко мне обратиться,
Прапорщик густо покраснел и смущенно признался:
– Да… извините. Я ведь за автомашины на дивизионе отвечаю. Вот, думал делу помочь.
Он опустил глаза к земле, совсем как в те годы, когда она была его классной и за что-нибудь укоряла.
– Ну и как, помог вам заведующий? – продолжала строго вопрошать учительница.
– Так точно… о многом договорились. Третьего дня свою автомашину на автобазу, в бокс пригоним, – как командиру рапортовал прапорщик.
– Ну-ну, молодой человек, только в следующий раз, ты сначала меня в подобные планы посвящай. А то знаешь все это как-то… такое чувство, что тебя используют.
– Извините, – по-прежнему не поднимал глаз Валера.
Видя, что бывший ученик, кажется, искренне раскаивается, Ольга Ивановна заговорила более доброжелательно:
– Ладно, я уже не сержусь на тебя. Я ведь, Валера, давно хотела спросить, как ты там, на «точке» живешь-то. Гляжу, ты уже совсем военным стал, отвечаешь «так точно» и «никак нет», – она ему по-свойски, по-родственному улыбнулась.
– Да чего там… я же срочной два года служил и здесь уже третий год, хочешь не хочешь привыкнешь. А живу там… в общем, ничего живу, вот только жене не нравится. Я же прапорщик, а она, значит, прапорщица, офицерши ее по мелочи «клюют», да и работы там для нее нет. Сейчас, пока дочка маленькая еще ничего, а как подрастет да в школу пойдет… Сам вижу как тяжело многим детям по двадцать километров туда и обратно мотаться. Это такому бугаю как Игорю, сыну командирскому, хоть бы что, а другие не так эту дорогу переносят, а дочка, Катька-то, у нас тоже слабенькая уродилась. Жена, Валентина, так и говорит, подрастет дочка, мы с тобой там жить не будем, – откровенно и горестно поведал о своей боли Валера.
– Ну, а ты сам-то, что обо всем этом думаешь?
– Не знаю пока. У меня контракт на пять лет, еще два с половиной осталось. Ближе к концу буду думать, продлять или… – Дмитриев замолчал.
– Что или?
– То-то и оно, что на цемзавод опять идти мне неохота, а куда тут еще податься. На рыбзавод или в автобазу… сами знаете, как там платят. Но как цемзавод этот вспомню, как кровью плевался… прямо оторопь берет.
– Да, дилемма, – задумчиво проговорила Ольга Ивановна.
– Что вы сказали? – переспросил Дмитриев.
– Говорю, что и ты на распутье.
– То-то и оно, действительно две дороги, одна плохая, вторая еще хуже, – махнул рукой Валера.
– В таких делах советчиков быть не должно. Это самому решать надо. Сам-то к чему склоняешься?
– Прямо не знаю, жена замучила, каждый день грозит в поселок к матери своей насовсем уехать, – жаловался Валера.
– А что Валентине твоей там
– Это только с виду, спокойная, тихая… Да там, знаете, любую довести могут. Не бабы – звери, да еще никто не работает, делать им совсем нечего, только сплетничать да скандалить.
– Ну, а жена командира, Анна Демьяновна, она то, по всему, женщина умная, справедливая? – то ли спросила, то ли утверждала Ольга Ивановна.
– Она-то… она там как царица, царствует, но не вмешивается, как на тараканов в банке на все это смотрит, или фильм по телевизору. А моя-то… она ведь и одета там хуже всех. Там же бабы… извините… женщины, все больше с городов, шмоток всяких у них полно, вот друг перед дружкой и выпендриваются от безделья. А моей где взять, всю жизнь здесь в поселке прожила, дальше Усть-Каменогорска никуда не ездила. А если чего из одежды хорошее к нам в магазин привезут, так ей редко что перепадает. А у меня что, у меня-то все в порядке, я свое дело делаю, и с командиром у меня отношения нормальные, а Валентине трудно, иной раз домой придет после этих магазинных перепалок, аж плачет, – лицо Дмитриева искажала гримаса, будто он сам ощущал боль жены.
– Ясно, – понимающе кивнула головой Ольга Ивановна. – Что тут я тебе могу посоветовать Валера. Держись, ищи выход. Знала бы, как тебе помочь, помогла бы, а так не берусь. Разве что с Анной Демьяновной поговорить, попросить, чтобы взяла Валентину твою под опеку?
– Не знаю… если вам не трудно, – в глазах прапорщика читалась благодарность.
– Слушай Валера, еще вот хотела тебя спросить, ты же там за то время, что служишь всех на «точке» узнал. Скажи мне Николай Малышев, что за человек? – Ольга Ивановна решила, что теперь она может спросить бывшего ученика об этом, и тому уже будет неудобно отмолчаться или уклониться от ответа.
– Колька?… Да как вам сказать. Вроде ничего парень. А вы в связи с чем интересуетесь-то?
– Да, видишь в чем тут дело. Ходит он к нашей молодой учительнице, вот я и хочу узнать, серьезные у него намерения, или так, дурит девчонке голову, – решила говорить все напрямую Ольга Ивановна.
– Вона, оно что. Слышал я про то, что он к кому-то тут ездит, Валя говорила. Только знаете… – Валера помедлил. – У него ведь, кажется, невеста есть в Ростове. Я это вообще-то не от него, а со слов его друга знаю, но за что купил, за то и продаю, – Валера несколько смутился. Ему хотелось и своей бывшей учительнице быть полезным и Малышева «подставлять» неудобно. Но вышло, как вышло.
Ольга Ивановна поняла состояние Дмитриева и поспешила его успокоить:
– Не бойся, я про это никому ничего не скажу. Просто девочку предупрежу, но на тебя никогда не сошлюсь. Спасибо Валера… Ладно, не буду больше тебя задерживать. Вон ваши школьники уже все вышли. И это, Валера, не забудь насчет елки, – решила и об этом напомнить Ольга Ивановна.
– Так точно, не беспокойтесь, не забуду. И для школы срублю и вам лично тоже елочку привезу, – заверил Дмитриев, уже привычным жестом бросив ладонь к виску.