Дорога в никуда
Шрифт:
— Ты шутишь? — кажется, Майк был удивлен такому повороту событий.
— Я похож на шута?
В палате вновь воцарилась тишина. Я непроизвольно издала тихий стон, когда попробовала пошевелиться затекшим телом.
Медленно открыла глаза, жмурясь от яркого света. Я лежала в палате в больнице. Белый потолок, белые стены. Удивленно оглянувшись, увидела плазменный телевизор, цветы на тумбочке, кресло-качалку в углу. Вопросительно посмотрела на двух стоящих парней, которые внимательно следили за моим пробуждением.
— Как ты себя чувствуешь? — Майк подошел ближе и
— Пока не знаю, — хрипло ответила я, слова давались с трудом, как будто бы я месяц не произносила ни слова. — Что со мной?
— Слава Богу, ничего серьезного, — раздался ехидный голос Тима, который сверлил меня мрачным взглядом, но в отличие от Майка не подошел ближе.
— Пару синяков, ушибов, ссадин, — мягко проговорил Майк. — Ты родилась в рубашке. Небольшое сотрясение мозга, но тоже не критично.
— Эта палата… — начала я, ожидая пояснений.
— Её оплатил Тим, — подал голос Майк.
Я закусила губу, не понимая, что вообще происходит. Посмотрела в глаза Тима, пытаясь понять, что он думает, что он чувствует. Но его лицо было непроницаемо, а сверкающий взгляд внимательно изучал мое лицо, будто ища какие-то свои ответы.
— Я уничтожил твой байк, — вдруг сказал Тим.
— Что? — шокированно отозвалась я.
— Ты больше не сядешь за руль, — не спрашивая, а будто констатируя факт, отчеканил Тим.
Я растерянно посмотрела на Майка. Может, мне послышалось? Тим уничтожил мой байк? Который я только недавно купила? Который стоил полмиллиона?
Майк поймал мой взгляд, выпрямился. Видимо, по-своему интерпретировав его, резко повернулся к Тимуру, сжимая кулаки.
— Тим, тебе пора уйти.
— Или тебе? — ехидно вскинул Тим бровь.
— Что здесь происходит? С вами обоими? — недоуменно спросила я.
Два пронизывающих взгляда впились в меня.
— Ты перепугала нас до смерти, — тихо сказал Майк.
— Какая тебе разница? — я смотрела прямо в глаза Тима, адресуя вопрос только ему.
Я понимала поведение Майка, но поведение Тима — нет. А мне нужны были объяснения. Жизненно необходимы.
— Я не могу переживать за своего хорошего друга? — с усмешкой ответил Тим, смотря в мои глаза, не отрываясь.
Мои глаза удивленно расширились от его заявления.
— С каких пор мы стали друзьями? Тем более хорошими?
— А вот прямо сейчас, Сэээмми, — он растянул мое имя, перекатывая его на языке, так что по телу прошла дрожь.
Я подняла глаза к потолку, отказываясь понимать, что происходит. Отказываясь понимать этого сложного, невероятного, невыносимого мужчину. В которого я, кажется, была безумно влюблена. Это осознание прострелило как яркая молния. Я и до этого понимала, что дело пахнет влюбленностью, но только сейчас глубина моих чувств стала почему-то очевидна. Чем более странно, непонятно, неадекватно, загадочно он себя вел, тем больше я в него влюблялась. Я сумасшедшая, да?
— Когда меня выпишут?
— Скоро придет врач, и всё расскажет, — Майк вновь аккуратно сжал мою руку.
— Я хочу пить, можно?
Я посмотрела сначала на Тима, потом на Майка. Майк перевел взгляд с меня на друга. Хотя
— Я вернусь через пять минут, — и вышел.
Я нервно покусывала нижнюю губу. Решила, что нужно немного приподняться, чтобы не лежать, а полусидеть. Я была в больничном халате, из руки торчала капельница.
Тим молчал. Буравил меня взглядом, продолжая внимательно разглядывать и не сдвинулся с места. Я нахмурилась. Почему он такой? Сложный?
— Спасибо, — наконец, сказала я.
— За что?
— За палату, — изучая его лицо, на котором, кажется, нельзя было прочитать ни одной эмоции, ответила я.
Его лицо — удивительное. Теперь я считала именно так. Очень резкая, острая линия подбородка, особенно, когда он стоит боком. Сначала, когда они познакомились, ей показалось, что его лицо угловатое, жесткое, сейчас я считала его лицо красивым. Темные брови добавляли его лицу какую-то хищность, мрачность. И щетина… Я даже не могла вспомнить, когда видела его без щетины. Он был красив, теперь я была в этом уверена. Мрачность, жесткость, угловатость, резкость его черт — теперь я любила каждую эту деталь.
Но любить Тима — это как заранее быть приговоренной к расстрелу.
— Что ты хочешь? — я скользнула взглядом ниже, только сейчас заметив, что в правой руке он крутит ключи. — Что ты хочешь от меня?
— А как ты думаешь? — не собираясь, по видимому, мне помогать, парировал Тим.
— Свести меня с ума? — на губах мелькнула легкая улыбка.
Тим всё-таки сдвинулся с места, подошел ближе. И даже сел на край кровати, не разрывая зрительного контакта.
— Почему ты с ним? Всё еще?
Кажется, это его действительно беспокоило. Но почему?
— Какая разница?
Он прикрыл глаза, будто бы борясь со злостью. А я подумала, что мы два сапога пара. Ведь и я не помогаю сделать ситуацию легче и проще. Я также, как и он, отвечаю загадочно, двусмысленно, многозначительно. Но открыться ему — так страшно, так глупо.
Вдруг Тим касается рукой моего лица. Я вздрагиваю. Он проводит пальцами по щеке, обводит контур губ. Надавливает немного на нижнюю губу так, что у меня приоткрывается рот. Ещё секунда — и его губы на моих губах. Невероятно нежно, аккуратно. Изучая, пробуя. Не атакуя, не поглощая. Так непривычно видеть его таким, чувствовать его так. Я тяну руку, зарываясь в его волосы. Они мягкие, шелковистые, мне нравится перебирать его пряди. Издаю тихий стон ему в рот. Еще секунда, и Тим отстраняется. Встает.
— Мы поговорим потом. А пока… — его голос становится более резким, — избавься от Майка, или это сделаю я. И мои методы, поверь, тебе не понравятся, — безапелляционно заявляет он.
Разворачивается, собираясь уходить, даже не считая нужным выслушать мой ответ или дать хоть какие-то пояснения своим безумным словам.
— Я не твоя собственность, ты в курсе? — бросаю ему в спину.
— Ты уверена? — он оборачивается, по его губам скользит легкая улыбка.
Я удивленно ахаю от такой дерзости. Не успеваю ничего сказать, как Тим уже пропадает из зоны видимости.