Дорога в прошедшем времени
Шрифт:
Это была уже не перестройка. Отношение родителей к политике перестройки мне хорошо известно. Оно не отличалось от моих взглядов. Скорее даже, это мои взгляды на необходимость реформ, реформ взвешенных, последовательных, управляемых государством, появились во многом благодаря родителям, благодаря их жизни, которая не могла не влиять на меня, поскольку это была и моя жизнь.
Дурацкие мысли могут приходить в голову бывшему партийному номенклатурщику, склонному к лиризму, случайно попавшему на работу в кремлевский кабинет, «святая святых» недавних сталинских времен моего социалистического детства. Ведь именно здесь, в этих древних стенах, работали они, богочеловеки. Кстати, тоже
…Вечером, когда в предоставленном мне кремлевском кабинете горит одна настольная лампа и сумерки заполняют углы, через открытое окно кремлевские куранты каждые 15 минут напоминают, что время уходит… Мне рассказывали, что в 20-х годах, во времена Совнаркома, именно здесь, в этом кабинете, напротив квартиры В.И. Ленина, работал Я.М. Свердлов, а позже М.И. Калинин. Да мало ли было их тут, верных ленинцев, сподвижников вождя. Могли ли они тогда думать, какие проблемы вырастут из их искреннего стремления построить новый мир? Едва ли. Наверное, первые большевики и в страшном сне не могли себе этого представить. Хотя… трудно сказать. Неглупые люди, они должны были понимать, что через насилие, на крови, на костях счастья не бывает. Их последователи уже не могли пойти на насилие. А без насилия сталинский социализм развалился…
А что сказать про тех, кто рвался в Кремль, к власти? Антикоммунисты-демократы-реформаторы. Они оказались еще более худшими и провидцами, и хозяевами. Тогда, в 1991 году, никто из них представить себе не мог, что их не начавшимся толком реформам суждена короткая жизнь. Крови будет пролито немало, и народ вымирать и голодать будет. Так намучают «реформами» рабочих и крестьян, что большевистский полуголодный социализм будет раем казаться.
Но здесь я немного поспешил. В те летние вечера, когда в кремлевских стенах я пытался пообщаться с «духами» народных комиссаров, советская власть еще продолжалась, доживая последние дни… И уж что-что, а ее близкий конец всем нам, из команды Горбачева, следовало бы предвидеть… Об этом говорили, но в это никто всерьез не верил. Оптимизм обволакивал мозги. Все должно быть хорошо…
Помню, в 1990 году отдыхал я в партийном санатории в Форосе. Как оказалось, последний раз. Прекрасный был август. До путча, о котором никто и не думал, оставался год. Собралась приличная компания. Нишанов, Каримов, Примаков, Шенин, Пуго. Солнце, море. Я с сыном изнурял себя игрой в теннис, не предполагая, что скоро позировать с ракеткой перед телекамерой станет модным… Между пляжем и кортом нашел время съездить с министром внутренних дел Украины В. Василишиным в Симферополь. Встретились с постоянно митингующими крымскими татарами, а также с их гораздо более агрессивными русскими оппонентами… Но речь о другом. Как-то после раскаленного крымского дня, вечерком заглянули к нам в кондиционированную прохладу Каримовы. Ислам Абдуганиевич с супругой и красавицами дочерьми. Он в шлепанцах на босу ногу, в руках огромная излучающая медовый аромат дыня…
О многом говорили мы за столом. Год был девяностый.
В союзных республиках к власти пришли новые люди. Новые мысли роились вокруг глыбы распадающегося ортодоксального ленинизма. И.А. Каримов, на мой взгляд, и тогда выделялся высоким уровнем интеллекта, прекрасным знанием финансов и экономики. Проще сказать, умный он мужик. Знакомы мы были с 1984 года. Я его уважал. Почему и запомнился наш разговор. На мои разглагольствования о важности сохранения Союза, центра он резко, без обиняков сказал: «Знаешь что. Захотим – и не будет
Жены затихли, а дети уж давно ушли. Шел август 1990 года. Начинался последний год Союза. Зарождалась схема: «Пятнадцать плюс ноль».
«Брось ты, – сказал я. – Надо уважать. Никто не спорит. Но не может быть такой самоубийственной схемы. Сдохнете, передеретесь. Вавилонское столпотворение раем покажется. Давай выпьем за Союз».
Выпили. Успокаивающе, размеренно шумел прибой. Как всегда. Так было в 1917 году, в 1922-м. Так будет в 1991-м. Море вечно, как и человеческая глупость.
В августе 1991 года М.С. Горбачев со спокойной совестью, как и подобает президенту-генсеку, отбыл на крымские берега в отпуск.
Он имел на это право. Огромная работа по подготовке Союзного договора подходила к завершению. Она требовала от президента больших нервных перегрузок, терпения, дипломатического таланта и юридической изощренности. Практически все республики, и, как это ни нелепо звучит, прежде всего Россия, выступали против. Потом, после уговоров, согласований, компромиссов, соглашались, визировали, парафировали… Проходило какое-то время, и все начиналось сначала. М.С. Горбачев демонстрировал нечеловеческое терпение.
15 августа 1991 года очередной, согласованный с республиками проект Договора о Союзе суверенных государств был опубликован. На 20 августа было намечено начало его подписания.
Конечно, все было далеко не просто и не безоблачно. Сопротивление подписанию нарастало. И опять впереди были российские демократы: Ю. Афанасьев, Е. Боннэр, Л. Баткин, С. Филатов, Координационный совет движения «Демократическая Россия». Настаивали на отсрочке, призывали не торопиться.
Почему же – не торопиться? Ведь мы и так уже опоздали, не заметили, как подошли к черте, за которой – только развал. Здесь я был согласен с С. Бабуриным, писавшим 2 июля 1991 года в «Советской России»:
…Возможность предотвращения развала страны была если не в 1985-м, когда многое осознавалось лишь интуитивно, то в 1987-м и даже в 1989 году. Но союзное руководство, прежде всего руководство ЦК КПСС, отвергнув в тот момент идею Союзного договора и не предложив ничего взамен, упустило время. Так же упустил время и съезд народных депутатов СССР. А в 1990 году центр потерял контроль над событиями, настала эпоха тотальной суверенизации…
Как бы кто-то ни старался забыть, но 12 июня 1990 года I съезд народных депутатов РСФСР (абсолютно коммунистический съезд) принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. 20 июня то же проделал Узбекистан, 23 июня – Молдова, 16 июля – Украина, и пошло-поехало… Коммунисты, члены единой партии КПСС, с тупостью, достойной лучшего применения, отстаивавшие это единство, в каком-то затмении восторга стали разрушать свое государство – СССР.
Союзное руководство оказалось недальновидным, безвольным, неспособным предотвратить этот «парад суверенитетов», вылившийся в «войну законов». Но надо было, лучше поздно, чем никогда, исправлять положение. Подписание нового договора, намеченное на 20 августа, с точки зрения чистого права не было безупречным. Как писал Н. Федоров в «Известиях» за 10.08.91: «Невозможно реформировать Союз, не вступая в противоречие с действующей Конституцией СССР…», но, с другой стороны, Конституция уже нарушена, «дело уже сделано, тот самый «парад суверенитетов», «развал империи» (уже) произошел…».