Дорога в рай (Рассказы)
Шрифт:
– А я замечаю, - сказал я.
– И вас это волнует физически?
– Физически - нет. Эстетически - да.
– Просто вам нравится хороший запах. Мне тоже. Но существует множество других запахов, которые нравятся мне больше, - букет хорошего лафита, аромат свежей груши или же благоухание воздуха, который веет с моря на побережье Бретани.
В середине речки высоко выпрыгнула из воды форель, и солнечный луч блеснул на ее теле.
– Нужно выкинуть из головы, - продолжал мсье Биот, - всю эту чепуху насчет мускуса, серой амбры и секреций из яичек виверры. Духи сегодня делают из химикатов. Если мне нужен мускусный
Уже несколько минут из его носа что-то сочилось, смачивая черные волоски, торчавшие из ноздрей. Он заметил это и, достав платок, высморкался и вытер нос.
– Что я собираюсь сделать, - сказал он, - так это создать духи, которые имели бы такое же возбуждающее воздействие на мужчину, какое имеет запах, исходящий от суки во время течки, на кобеля! Одно дуновение - и готово! Мужчина потеряет над собой контроль. Он скинет с себя штаны и тут же согрешит с дамочкой!
– Мы могли бы неплохо позабавиться, - сказал я.
– Да мы могли бы завоевать весь мир!
– воскликнул он.
– Да, но вы же мне только что сказали, что запах не имеет никакого отношения к сексуальному влечению мужчины.
– Не имеет, - согласился он.
– Но когда-то имел. У меня есть свидетельство, что в начале послеледникового периода, когда первобытный человек был гораздо ближе к обезьяне, чем сейчас, он еще сохранял обезьянью манеру прыгать на первую же встречную женщину, которая соответственно пахла. А позднее, в палеолит и неолит, запах по-прежнему сексуально возбуждал его, но все в меньшей и меньшей степени. К тому времени когда в Египте и Китае появились более развитые цивилизации, а произошло это около десятого века до нашей эры, эволюция сыграла свою роль и полностью лишила мужчину способности возбуждаться от запаха. Вам не скучно?
– Отнюдь. Но скажите мне, означает ли это, что в обонятельной системе человека действительно произошли физические изменения?
– Вовсе нет, - ответил он.
– Иначе мы бы ничего не могли поделать. Небольшой аппарат, который позволял нашим предкам улавливать эти едва различимые запахи, по-прежнему на месте. Мне это известно лучше других. Вам приходилось видеть человека, который умеет шевелить ушами?
– Я и сам могу это делать, - сказал я, демонстрируя свое умение.
– Вот видите, - сказал он, - мускул, с помощью которого можно шевелить ушами, по-прежнему на месте. Он сохранился с того времени, когда человек, подобно собаке, должен был уметь навострить уши, чтобы лучше слышать. Он утратил эту способность больше ста тысяч лет назад, а мускул сохранился. То же относится и к нашему обонятельному аппарату. Устройство, с помощью которого мы улавливаем эти сокровенные запахи, по-прежнему на месте, но мы утратили способность пользоваться им.
– Как вы можете быть уверены, что оно по-прежнему на месте?
– спросил я.
– Вы представляете, как функционирует наша обонятельная система? спросил он.
– Не совсем.
– Тогда я расскажу вам, иначе не смогу ответить на ваш вопрос. Слушайте, пожалуйста, внимательно. Воздух вдыхается через ноздри и минует три костные перегородки в верхней части носа. Там он теплеет и фильтруется. Далее этот теплый воздух идет через два
– Никогда не ем бекон на завтрак, - сказал я.
Он пропустил это замечание мимо ушей.
– Эти рецепторы, - продолжал он, - эти похожие на волоски волокна нас и интересуют. А теперь вы у меня спросите, каким же образом они отличают одну пахучую молекулу от другой, скажем мяту от камфары?
– И каким же образом?
– спросил я. Это мне было интересно.
– Теперь слушайте, пожалуйста, еще внимательнее, - сказал он.
– На кончике каждого рецептора имеется что-то вроде чашечки, хотя и не круглой. Это узел рецептора. Представьте теперь, как тысячи этих похожих на волоски волокон с крошечными чашечками на окончаниях колышутся, будто волоски морских анемонов, и только и ждут, как бы захватить в свои чашечки любую проносящуюся мимо пахучую молекулу. Обратите внимание, именно так все и происходит. Когда вы принюхиваетесь к какому-то запаху, пахучие молекулы вещества, которое этот запах производит, устремляются в ваши ноздри и там захватываются этими маленькими чашечками, узлами рецепторов. Теперь важно запомнить следующее. Молекулы бывают разных форм и размеров. Маленькие чашечки, или узлы рецепторов, также имеют разные формы. Таким образом, молекулы размещаются только в тех рецепторных узлах, которые им подходят. Молекулы мяты попадают только в специальные узлы, принимающие молекулы мяты. Молекулы камфары, имеющие совсем другую форму, разместятся только в рецепторных узлах, способных принимать молекулы камфары, и так далее. Это напоминает детскую игру, когда предметы разной формы входят в углубления, только для них и предназначенные.
– Если я вас правильно понимаю, - произнес я, - вы хотите сказать, что мой мозг распознает запах мяты только лишь потому, что молекула разместилась в рецепторном узле, способном принять молекулу мяты?
– Совершенно верно.
– Но вы ведь не станете утверждать, что для всех на свете запахов имеются рецепторные узлы разных форм?
– Нет, - ответил он.
– По сути, у человека имеется только семь узлов разных форм.
– Почему только семь?
– Потому что наши обонятельные органы фиксируют только семь чистых основных запахов. Все прочие являются сложными запахами, возникшими в результате смешения основных.
– Вы в этом уверены?
– Вполне. На вкус человек распознает и того меньше, всего лишь четыре первоосновы - сладкое, кислое, соленое и горькое! Все прочие вкусовые ощущения возникают в результате смешения этих первооснов.