Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

Удальцов Николай

Кому ж нужны живые укоры?

И могли бы те, кто брал взятки, уволить неберущую взяток Лену, за взяточничество.

Или, за что-нибудь еще.

Обвинение честного человека в нечестности – единственная возможность нечестных людей бороться с честностью.

Но и тут Лене повезло – коррупция, повязывающая всех коррупционеров, известная всем, очевидная, еще продолжала оставаться тайной.

Такой постыдной тайной, что одна непричастность к ней, является предметом гордости.

А еще ей повезло в том, что в ее жизни оказался Петр.

…Однажды Лене пришлось поехать на проверку вновь открывшегося магазина.

Многозального здания построенного на месте деревянного сельпо в таком районе, где старое сельпо сменилось сельпо

совсем иного уровня.

И назывался этот уровень всем известным и никому непонятным именем несобственно собственным – Рублевка.

Рублевка – это отдельный мир. Мир сверхбогачей, не имевших богатых родителей, но уже имевших детей, не знающих иной жизни, кроме богатства, хотя и не всегда понимающих то – откуда берутся деньги.

Этот мир был окружен тайной не потому, что тайной являлось само его существование, а потому, что тайной было то, благодаря чему этот мир появился на свет.

Там было все свое – свои поликлиники, магазины, школы, детские сады.

А еще, на Рублевке была церковь – доказательство того, что Бога нет…

…Встретил Лену топ-менеджер магазина, молодой парень по имени Сергей, с топ-лицом и в ботинках из топ-кожи настоящего топ-крокодила.

Улыбался, демонстрируя блестящие зубы, предъявлял документацию, он профессионально предупреждал все вопросы с вниманием, граничащим с искренностью – да и что менеджеру было беспокоиться: в структурах на Барвихе или все в полном порядке, или в таком непорядке, что это уже уровень не ниже заместителя Генерального прокурора.

Так, что проверка прошла нормально, корректно, спокойно.

И только тогда, когда Сергей уже провожал Лену к выходу, к нему подошла девушка в форменной одежде магазина, что-то прошептала своему начальнику, а потом протянула Лене две, очень аккуратно упакованные сумки.

– Что там? – спросила Лена.

– Все.

И самого лучшего качества.

Лена представила себе глаза Петра и тихо, но твердо сказала:

– Не надо.

– Почему, Елена Захаровна?

– Знаешь, Сережа, я ведь от этих двух сумок лучше жить не стану.

Мой муж – художник. Он вполне может купить мне баночку икры в субботу.

А две банки я все равно не съем. Но, если я возьму эти сумки, он будет недоволен.

Так, что и брать их мне не стоит.

Пока Лена говорила, лицо менеджера переставало быть «топ», а становилось обыкновенным человеческим лицом. Он внимательно слушал Лену, а потом сказал:

– Неужели у вашего мужа, при таких взглядах, нет проблем в наше время.

– Нет, – ответила Лена.

– Может он просто не признается вам?

– Дело не в этом, – Лена улыбнулась, и эта улыбка далась Лене легко и непринужденно:

– Просто, любая проблема такова, какова точка зрения на нее.

– Вам повезло, Елена Захаровна, вы встретили человека, независящего от законов природы. – Нет, Сережа, это природе повезло – она оказалась не такой плохой, какой мы ее для себя придумали.

Уже за порогом магазина, менеджер вновь догнал Лену:

– Елена Захаровна, подождите. Я вызвал для вас нашу машину.

Незачем вам автолайн дожидаться…

…Когда старинная подруга, выросшая в депутаты, устраивала Лену в торговый отдел инспектором, начальник отдела сказал ей:

– Не смотри на то, что зарплата маленькая – главное, что должность выгодная.

Не переживай, на этой должности, ты без куска хлеба не останешься, – а потом добавил:

– С маслом.

Начальник отдела был генералом запаса.

Он пришел из той выдающейся плеяды строевиков либо никогда не воевавших, и тем избавивших Советскую, а потом и Российскую армию от огромных потерь, либо воевавших плохо.

И не избавивших.

Плохое знание военного дела, давало им полное основание полагать, что с остальными задачами они справятся не хуже, и говорить незнакомой женщине: «Ты».

Заканчивая разговор, начальник отдела сказал

с некоей укоризой:

– Торговля – это место, где очень серьезно работают.

Но получилось так, что в это же время, Лена повстречала художника Петра Габбеличева, рассказала ему о новой работе и зарплате, и тот сказал ей:

– Не смотри, что зарплата маленькая – главное, чтобы работа тебе нравилась.

Не переживай, на любой должности, я не дам тебе остаться без куска хлеба, – а потом добавил:

– С маслом.

Художник был действующим художником.

Он пришел из той страдающей плеяды художников-алкоголиков, так и не принявших социализм, но не вступивших с ним в открытую борьбу, и тем избавивших и социализм, и себя от больших и маленьких неприятностей.

Или не избавивших.

Непонимание социализма, давало им полное основание полагать, что и еще чего-то, они понять не могут, и говорить дочкам своих знакомых женщин: «Вы».

Заканчивая разговор, художник сказал:

– Торговля – это место, где люди обмениваются желаниями.

Мысли Петра были конкурентоспособными.

«Как будто, в двух разных странах побывала», – подумала Лена, но сказала Петру не это:

– Ты в армии, в каких войсках служил?

– В ракетных, – ответил, несколько озадаченный вопросом Лены, Петр.

– Наш начальник отдела тоже из ракетных войск, – проговорила Лена, и добавила:

– Страна одна, а дети разные.

– Дети? – переспросил Петр, – Наверное, я тоже сын страны.

Хотя я и не давал повода стране усыновлять меня.

– Ты – отпрыск…

…Уже потом, через много лет, когда Лена выйдет замуж за Владимира, она столкнется с третьей страной, самой многочисленной и солидарной, хотя и необъединенной ничем, кроме общего мнения, не имеющего смысла.

Эта, третья страна словами Владимира сказала ей:

– Раз зарплата маленькая, и все берут – то и ты бери.

Не переживай. Не оставаться же на твоей должности без куска хлеба, – а потом добавившей:

– С маслом.

Владимир пришел из той выдающейся плеяды людского большинства, выращенного при помощи идеологий и всеобщего среднего образования, системой, незнакомой с частной собственностью и с частной инициативой.

Большинства, знающего мало, и, потому, уверенного в том, что оно понимает все. И тем, избавляющих себя от проблем.

Или не избавляющих.

А появление в его жизни такой женщины, как Лена, не подтянуло его, но, зато, подняло в собственных глазах.

Заканчивая разговор, муж сказал:

– Торговля – это место, где все воруют.

Владимир говорил уверенно.

Не сомневаясь в своей правоте.

Умные люди сомневаются.

Дуракам всегда хватает ума.

Как всякий дурак, Владимир был честен. Если бы дураки лгали, о том, что они дураки, никто бы никогда не узнал.

Владимир говорил важно. Важность – афиша всех прохвостов.

По большому счету, это не было третьей страной – страна у всех россиян одна. Просто, у глупых своя галактика…

«…Все берут, то и ты – бери…» – так уж выходило, что о чем бы они не заговорили с Володей, оказывалось, что с Петром, они уже говорили об этом.

Лена не помнила, по какому поводу сказала Петру:

– Все так делают… – но ответ Петра, ей запомнился:

– Лена, я не знаю – кто такие «все».

Но знаю точно – «всех» никогда не бывает…

– …Ты, Володя, в армии в каких войсках служил? – спросила мужа Лена.

– В ракетных, – гордо, словно он сам создал эти войска, ответил Владимир.

Умение гордиться несвоими заслугами – последний признак людей, выращенных не своими усилиями:

– Туда, кого попало, не пошлют, – добавил Владимир, и Лене пришлось сделать вид, что она относится ко всему так же, как муж.

Иначе, ей пришлось бы делать вид, что она не понимает, что, постепенно, начинает относиться к никому…

…Петр постоянно был недоволен собой. Владимир не видел в себе недостатков.