Дорога войны

Трутнева Алена

Савьо, пунцовый от смущения, так и не донёс стул до стола. Он замер посреди комнаты, таращась на Кеану, но к концу речи не смотрел даже на неё, усиленно изучая собственные руки.

– Я… Я не знаю.

– Не пойми меня неправильно, мальчик, я не настраиваю тебя против твоего приятеля. Айзек – верный друг. Но он – не весь мир. Ты бежишь по его следу, словно одержимая ищейка. Ответь, неужели без него тебе нет жизни? Айзек не сможет унять томление души, что терзает тебя. Вы разные – и ты это отлично понимаешь. Так и должно быть, так задумали боги. Кто-то рождается воином, кто-то целителем, кто-то вечным странником, а кто-то безумцем. Может статься, Айзек и вовсе никогда не остановится – я не возьмусь судить и уж тем более, упаси меня тёмные

и светлые духи, осуждать его. Он такой, какой есть, каким его сделала жизнь. Она дала ему Дорогу Крови и невероятный запас выносливости. Скажем прямо, тебе не угнаться за ним. Ты должен выстроить свою жизнь сам, Савьо. Тебе нужно понять, что отпустить кого-то – не предательство. Прислушайся к сердцу, оно точно не этого хочет.

Кеана убрала в сторону раскрытую книгу. Под ней, сгребённые в кучу, обнаружились листки с изломанными символами, заклинания, испятнанная кровью карта. Савьо покраснел ещё гуще.

– Я могла бы отругать тебя за это, могла бы запретить, но я не стану этого делать. Я хочу, чтобы ты попробовал понять, стоит ли цель такого риска.

Савьо не ответил.

– Иди сюда, – мягко позвала Кеана, и он послушно подошёл, волоча за собой стул. – Садись, не стой истуканом.

Лекарь плюхнулся на стул.

– Ты и сам знаешь, что чёрная магия на крови – совсем не то, что тебе нужно. Глубоко в душе ты страшишься того, что делаешь, но всё равно делаешь. Почему?

– Потому что Айзек тоже боялся идти к Вларике, но пошёл же. – Савьо вскинул глаза на Кеану. – Или, скажете, это то, чего желала его душа, – пойти и продать себя ведьме ради меня?

– Разумеется, нет. Его душа хотела спасти тебя, и он готов был платить за это.

– А я хочу спасти его! Как же вы не понимаете? Я многим обязан ему!

– Так обязан или хочешь? – уточнила Кеана.

– Хочу! И должен. Я не могу бросить его.

– Допустим, ты найдёшь его. Но что, если Айзек предпочтёт отправиться дальше в одиночку – снова? Что тогда? Опять ринешься его спасать?

– Он не уйдёт.

– Ты так уверен?

Савьо счёл за благо промолчать.

– Если Пёс не хочет быть найденным, ты его не найдёшь, и никакая магия крови тебе не поможет. Ради всех богов, не становись одержим Айзеком! Не думай, что навеки обязан ему, ты справишься и без Айзека. Разреши себе это.

– Он не заслуживает, чтобы я просто забыл о нём.

– Конечно, нет. Но он хозяин своей жизни. А ты, Савьо? Может, хватит топтаться на месте? Ты и не ищешь всерьёз, и не становишься тем целителем, которым мог бы стать, посвяти себя этому. Ни туда и ни сюда. Или, быть может, тебе не подходит ни тот вариант, ни другой, а нужно что-то третье – твоё право. Признайся, чего ты хочешь на самом деле, – и действуй. А это… – Кеана похлопала рукой по карте. – Искать друга с помощью собственной крови – отважная попытка, но бесполезная. Это чёрная магия, она не каждому под силу. Тебе – нет. Ты целитель, а не ведьмак. Придётся сломать собственный дар и вывернуть его наизнанку, чтобы такая магия подчинилась тебе. Моя сестра начинала с этого же, пыталась отыскать да вернуть бросившего её парня. Давно это было.

Савьо посмотрел на Кеану, любопытство мешалось с опаской задеть старые раны в душе предсказательницы. Но Кеана, похоже, не собиралась приходить ему на помощь, с терпеливой улыбкой она смотрела на него – и ждала.

«Хочешь узнать – найди смелость спросить», – словно бы говорила она.

Савьо сцепил руки и выпалил скороговоркой:

– Вашу сестру погубила одержимость кем-то?

Кеана с готовностью кивнула.

– Она влюбилась в парня, он был красивым, весёлым и дерзким. Вларика потеряла голову и упала к нему в объятия, стоило тому поманить. Он, скорей всего, тоже любил её по-своему, говорил красивые слова, обещал несметное счастье. А потом взял и ушёл. Ему стало скучно, его звало неизведанное и новое. Вларика же никак не могла поверить, что всё прошло. Она обнаружила в книгах давно забытый ритуал – заговорённая кровь

может отыскать того, к кому стремится сердце. Вларика потратила год на то, чтобы освоить страшную магию, а когда у неё вышло, то была уже не моя сестра. То была продавшая свою суть ведьма – продавшая за одержимость тем, кого уж не вернуть. Она не слушала никого и не верила никому. Я не смогла уберечь её, и она ушла за ним – туда, куда указала кровь. Бывший любимый стал её первой марионеткой. Вларика накрепко привязала его к себе, он преклонялся перед ней, позабыв про всё остальное. Моей тщеславной сестре понравилось такое почитание, ей понравилась власть над душой человека. И она совершила ещё один ритуал, приказав любимому вырезать себе сердце ради неё – скажи, разве так поступают с теми, кого действительно любят? Он подчинился, а Вларика обрела небывалую ведовскую силу. Я тебя очень прошу, Савьо, не повтори ошибку Вларики. Не преврати Айзека в единственный смысл жизни, это погубит и тебя, и его. Он просто человек, он не сможет сопротивляться твоему Дару, вздумай ты, как и моя сестра, привязать его к себе, – вот чего я боюсь. Дружба может сводить с ума не хуже любви. А правда такова, что как ты ни старайся, вашим дорогам не идти вместе. Остановись, пока не стало хуже и тебе, и ему.

Савьо молчал, не поднимая взгляда от пола. Всё в душе протестовало против сказанного Кеаной. Ужасно хотелось вскочить, переупрямить, перекричать её, если потребуется, доказать, что всё совсем не так, что он – не Вларика. Но нечто, затаившееся в самой глубине, отзывалось тревогой: а так ли уж не права старая предсказательница?

– Всё так сложно… – едва слышно выдохнул Савьо и спрятал лицо в ладонях.

Узкая тёплая рука легла ему на спину.

– Жизнь – непростая штука, мой мальчик, что есть, то есть. И не жди, что она станет другой. Научись принимать то, что изменить не в твоей власти.

– Я сожгу карту, – пообещал, не отнимая ладоней от лица, Савьо.

– Это будет мудрый поступок. Подумай, тебе надо со многим определиться. Я не тороплю тебя, но ты должен решить. Кстати, Саламандр предложил взять тебя с собой – быть может, ты засиделся в домике старухи?

Соскользнувшая со спины рука, шаркающие шаги, тихо скрипнувшая старая дверь – и тишина. Она нахлынула оглушающей волной, окутала его одиночеством – тихим, спокойным. Бесконечным.

А неделю спустя он ушёл с Саламандром и Иленом, оставив Кеану в богом забытом городке Северного Королевства.

Глава 8. Перебежчик

На холме виднелся посёлок.

– Поживей! Заночуем там! – прикрикнул командир, объезжая на гнедой лошади измученный и замёрзший отряд. – Жители переметнулись к врагам – никакой пощады! Берите всё, что хотите. Пользуйтесь всем, чем пожелаете. Пусть эти трусы узнают страх и отчаяние!

Воины ответили радостным воплем – сегодня у них будет тёплый кров, еда, нажива, развлечения. Айзек потёр замёрзшие руки и поглубже надвинул капюшон. Он был, пожалуй, единственным, кто так и не смог примирить совесть с тем, что творил его новый отряд.

Каратели.

Это слово повергало в панику жителей герцогства. Тех, по чьи души они приходили. Сдавшиеся без боя селения, впустившие врага города… И кому было дело, что порой их и защищать-то некому: сплошь вдовы, старики да дети, – уж командирам карателей точно не было. Один приказ, одна цель – найти и наказать тех, кто якшался с врагом. Грабь, насилуй и убивай мирное население – совсем не то, чем можно похвалиться в качестве боевых заслуг. Айзека воротило от того, что творили каратели: убийца, брезгующий убийствами, вор, которому не по нутру грабежи, – в этом таилась определённая ирония. Но противопоставить целому отряду Пёс не мог ничего, разве что снова сбежать и надеяться, что его не хватятся сразу.