Дорога войны
Шрифт:
– Ты, – командир подъехал к Псу, – твой черёд тащить телегу.
Айзек козырнул в ответ и начал пробираться к гружённой провизией и вещами повозке. Коням не хватало сил, чтобы везти её по рыхлому снегу, а потому карателям приходилось самим выступать в роли ломовых лошадей – и тащить, толкать, откапывать и снова тащить. А ведь декабрь – ещё даже не излом зимы, впереди ждал стылый, вьюжный январь. И как же далека была весна с теплом и тающим снегом.
– Шевелись! – гаркнул командир, и Айзек, проваливаясь и увязая в снегу, поспешил вперёд.
Естественно,
– Треклятый крикун, – проворчал рядом с ним вояка. – Могли бы и поболе нам коней выдать.
Айзек глянул на него и промолчал. Он не собирался делиться с кем бы то ни было своим недовольством или обсуждать приказы вышестоящих – шансы наткнуться на сочувствующую душу ничтожны. Зато нарваться на того, кто выискивает возможность донести и выслужиться, избавившись от караула, запросто можно.
До поселения они добрались к ночи. Часть жителей, увидев приближающийся отряд, поспешила скрыться в лесах, прихватив с собой всё, что сумела. Но большинство остались. Люди знали, что наёмники будут грабить и мародёрствовать, и всё же сочли этот вариант меньшей из бед. Заперев накрепко двери и ставни, вооружившись ножами, вилами, косами, люди ждали, но их сопротивление изначально было обречено. Слишком поздно они поймут, кто пожаловал к ним в гости, – у карателей никогда не было опознавательного знака, чтобы «предатели» не сбежали раньше времени.
Бредя по улице, покрытой истоптанным снегом, Айзек старался не слушать крики и мольбы о пощаде. Выбитые засовы дверей, изрубленные в щепки ставни – наёмники озлобленной волной нахлынули на селение. А он не мог помочь ни несчастным людям, ни их загубленной собственности.
Справа с грохотом распахнулась дверь, и на улицу выскочила растрёпанная девушка. Столкнувшись с Айзеком, она отшатнулась и вскрикнула:
– Не трожь мя, молю!
Айзек ухватил её за руку.
– Уходи в лес. В селении тебе не спастись.
– Пусти! – завизжала она, вырываясь.
Пёс разжал пальцы, девушка шарахнулась прочь. Растерянность сменилась решимостью, селянка бросилась к темнеющему вдалеке частоколу деревьев. И стоило ей скрыться за домом, как на улицу выскочили троё наёмников – один из них с окровавленным лицом.
– Слышь, где она? В какую сторону рванула эта дрянь?
– Туда. – Айзек указал вниз по улице и, не оборачиваясь, отправился дальше. Больше он ничего не мог.
Рассыпанные по тёмному небу звёзды тускло блестели сквозь морозную дымку. Пора бы подумать о ночлеге. Силой вламываться в чужой дом Пёс не горел желанием, но спать на улице – слишком холодно. Он прошёл деревню из конца в конец, но так и не решил, как поступить. Найти бы брошенную халупку, но где её возьмёшь, когда целый отряд обосновался здесь. Пёс уже собирался постучаться в первый подвернувшийся
– Эй? Есть кто? – Он толкнул дверь, и та распахнулась.
Никакого ответа. Возможно, хозяева бежали в лес.
– Я захожу, – предупредил Пёс и шагнул в полутёмный дом. И почти тут же на него напали сзади, попытавшись оглушить. Уходя от удара, Айзек рухнул на пол и перевернулся на спину. Перед ним стояла сухонькая низенькая женщина с горящими решимостью глазами.
– Убью гада! – пригрозила она, замахиваясь лопатой.
– Я не причиню вреда! – Айзек засунул в ножны вытащенный наполовину меч и вскинул руки. – Клянусь!
– Ну да? – Женщина недоверчиво смотрела на наёмника. – Тольки отвернуся, а ты меч в спину.
– Я могу отдать его тебе. Я просто искал, где бы переночевать, уж больно холодно снаружи.
Женщина приопустила лопату.
– Мэне отдашь меч?
– Да. На ночь. Так тебе будет спокойней.
– А што ищо потребушь? – Она снова приготовилась защищаться.
Пёс медленно поднялся на ноги.
– Я ничего не возьму и не трону ни тебя, ни твоих деток.
– М’их деток? – насторожилась женщина.
Айзек кивнул на три чашки на столе.
Женщина с сомнением оглядела стоявшего перед ней парня: грязный, обросший, с пересекавшим лицо шрамом, Айзек и сам догадывался, сколь мало доверия внушал.
– Я видала, што творит ваш брат.
– Я не они.
– Почём ме знать?
– Вот. – Айзек медленно расстегнул перевязь и положил меч в ножнах на пол. – Я не желаю зла. Да и вам со мной будет спокойней, другие наёмники не сунутся сюда – об этом я сумею позаботиться.
– Ишь, складно брешешь.
– Я Айзек. – Пёс улыбнулся и протянул руку.
– Гельда, – представилась женщина, однако не протянула руки в ответ.
– Выпусти детишек из подполья. Я не сделаю им ничего, Гельда. – Айзек отступил от меча. – Клянусь тебе.
Женщина попеременно смотрела то на наёмника, то на лежащее перед ней оружие. Наконец, она отставила лопату в сторону, подхватила с пола меч и выдернула его из ножен.
– Лады, оставайся. Коли сбрехал, пойдёшь к демонам в послесмертии.
– Думаю, я уже давно заработал себе там местечко.
– Выходьте! – крикнула Гельда.
В ответ на её слова из подполья показалась сначала светлая взлохмаченная голова мальчишки, а следом за ним вылезла и сестра – миловидная, ладная девушка лет шестнадцати.
– Ты глаза-то на м’ю дочу не вылупляй! Удумашь дрянное – махом не мужиком останисся.
Пёс рассмеялся.
– Ваша дочь прекрасна! Но я её не трону.
– Сильно ты добр для наймита, – пробормотала женщина, наливая Айзеку суп в чашку.
– Я не добр, просто я устал от бессмысленной жестокости. От убийств, от крови, от войны.