Дороги богов
Шрифт:
— Они правы, — глухо, в ладони, произнес он. — Мои руки по локоть в крови невинных… Я не должен был… Боги! — вдруг вскрикнул он, снова падая на колени. — Помогите! Пока не поздно, остановите мое деяние!.. Я отдам ради этого жизнь!..
Дородная женщина захохотала, откидываясь назад и колыхаясь, — нет, не пышным, а жирным чревом, которое мне захотелось пнуть сапогом. Красавец у ее ног улыбнулся недоброй улыбкой убийцы. Двое других Судей промолчали, но их молчание говорило красноречивее слов.
— Поздно, — наконец изрекла старуха, и от этого простого слова даже мне на миг стало холодно. —
Я обернулся на Ворона. Он был близок к обмороку, и я подставил ему плечо. Но мой наставник с испугом отверг мою помощь.
— Нет! — вскрикнул он. — Ты не должен!.. Ты не знаешь!..
— Он говорил тебе, что он из рода потомков князя Волха, сына Славена? — в спину мне прозвучал вопрос старухи. — Ему не было и года, когда убили его отца и братьев в борьбе за власть. Мальчик выжил чудом и, покинув в шестнадцать лет мать, поклялся отомстить своим врагам. Через много лет, уже ступив на Дорогу богов и став одним из наших слуг, он вспомнил о давней клятве. В те поры уже давно умер его обидчик и даже его сын, власть оказалась в руках одного из его потомков, Гостомысла Буривоевича, правнука его врага… Не удивляйся столь большому сроку — наши слуги живут во много раз дольше простых людей, ибо мы ценим их и одаряем долголетием… Князь Гостомысл не был виноват в том, что совершил его далекий предок, но Ворон решил покарать его, раз не удалось наказать настоящего врага. В это время он встретился с Мстой. Она узнала его тайну и начала толкать на месть. Мы предупреждали его не один раз — он отмахивался от наших знамений. Богиня мести помогала ему — и вот разразилась кровавая междоусобица, в которой четверо братьев убивали друг друга и собственных племянников…
Ворон стоял на коленях, спрятав лицо в ладонях, и я ничем не мог ему помочь — едва я услышал о том, как из-за его дел родные братья убивали друг друга, во мне словно что-то остановилось. Так вот какова вина, за которую он ждал смертной казни!
— Никто не должен своей волей вершить судьбы мира! — провозгласила тем временем дородная женщина, откидывая пряди длинных волос назад и привставая. — Он виновен и должен понести кару! А поскольку первого раза ему удалось миновать, — тут она метнула в мою сторону неприязненный взгляд, — то новое наказание должно быть суровее, как кара за ослушание!
— Смерть! — воскликнул красавец у ее ног.
— Нет!
Сивобородый старец вдруг вскочил и на миг сравнялся ростом с окружавшими поляну дубами. Они отозвались на его восклицание грозным шелестом листвы — даже показалось, что в недрах небес глухо рокотнул гром.
— Нет! — звучным голосом возвестил он, и под его тяжелым взглядом ратовавшие за смерть замолкли. — Ты слишком уж строга, Девона!.. Помни, что он всего лишь человек, а человек слаб и может ошибаться.
— Будьте милосердны, Судьи! — простонал Ворон, не поднимая головы. — Я не мог иначе…
Сидевший у ног той, которую назвали Девоной, презрительно
— Когда Высшие приказывают, простые смертные должны бросать все дела и мчаться выполнять их приказы! Не можешь или не хочешь — значит, ты никуда не годишься!.. Когда-то я тоже был человеком, но спутался не с той бабой, проморгал удачу и поплатился за это! — Он вскинул глаза на Девону и потерся щекой о ее колени.
— Вот поэтому ты теперь ненавидишь людей, — строго кивнула старуха, сидевшая во главе.
Я заметил, что говорила она мало, зато зорко следила за словами и жестами всех на поляне.
Красавец вскочил на колени упругим движением хищника.
— А за что же их любить? — запальчиво воскликнул он. — Ты сама видишь, что они ни на что не годятся!
Этого я не мог стерпеть. Я забыл, что передо мною боги, и ринулся в бой.
— Ни на что не годятся? — закричал я в лицо светловолосому парню. — А это ты видел?
Меч Локи с готовностью вынырнул из ножен, и длинное лезвие блеснуло на солнце. Кончик его оказался под носом красавца, и тот застыл, скосив глаза. Все вокруг тоже словно окаменели. Я чувствовал на себе пристальные взгляды и понимал, что стал хозяином положения.
— Откуда он у тебя? — медленно произнесла старуха.
Краем глаза я заметил, что она осторожно приподнимается, и сделал предупреждающий жест. Она замерла, не сводя глаз с меча.
— Он пришел со мною, о Судьи, — подал голос Ворон. — Он первый раз здесь…
— Непохоже, — пробормотал красавец, облизывая пересохшие губы. Он боялся пошевелиться, поскольку кончик Меча Локи уже касался его кадыка.
Старец протянул в мою сторону руку ладонью вверх.
— Опусти свой меч, юноша, — примирительно молвил он, и взгляд его теплых глаз невольно заставил меня послушаться. — Мы не причинили тебе вреда, а если и обошлись с твоим спутником сурово, так он сам заслужил того. Ворон сам может подтвердить тебе это — мы никогда не караем зря!
— Мы готовы простить тебе неподобающее поведение — ведь ты вступился за друга, — добавила старуха, — и обещаем выслушать тебя и принять твои слова к сведению, если ты уберешь меч и спокойно поведаешь, где и как ты добыл его!..
— Я не отдам его! — заявил я, чуть отступив. — И говорить мне с вами не о чем!
— Его никто не тронет! — сказал старик. — Ворон! Объясни своему спутнику, где он и кто мы!
Ворон поднялся на ноги и взял меня за локоть, вынуждая отвести меч и убрать его в ножны. Сопротивляться я не мог — он встал между мною и теми людьми. За его спиной светловолосый красавец плюхнулся на траву и шумно перевел дух.
— Они правы, Олав Тополь, — сказал Ворон тихо. — Ты не должен был так себя вести… Да и я тоже хорош — забыл сказать тебе самое главное! Понимаешь, ты сейчас присутствуешь на Суде богов. Его собирают очень редко — если человек, вставший на Дорогу богов, совершил настоящее преступление. Обычно боги милосердны и на многое смотрят сквозь пальцы… Они имеют право казнить меня — ведь однажды я уже слышал Зов и не послушался, не явился на Суд — предпочел стать мужем Мсты. Я совершил преступление и должен ответить за него. Не совершай ошибки, пытаясь защитить меня! Ты ведь не знаешь, с кем говоришь!