Дороги и Тропы
Шрифт:
— Молодец, моя леди, выстояла, — деревенская колдунья обняла подругу, прижалась щекой к щеке, — ну, теперь-то чего дрожать? Ты победила, не он. Все хорошо, только нам бы теперь в храм зайти, Создателю спасибо сказать, что не оставил нас, грешных, на растерзание…
Через несколько минут они вышли на улицу, а вокруг по-прежнему был яркий зимний день, и парк, оставшийся за спиной, больше не казался ни мрачным, ни опасным. В паре шагов от калитки девушки столкнулись с Дарреном.
— Слава Создателю, вы вернулись! Я места себе не находил, мне показалось, вы были в очень большой опасности. Я ведь прав?
— Прав, конечно, но все уже позади, — попыталась успокоить его Тайри, но голос срывался, а руки дрожали.
А с другой стороны, не замечая дорожек, бежал, задыхаясь, Гай. О существовании порталов
— Живая… — выдохнул он, увидев беседующую с Дарреном ученицу.
— Забирайте ее, мастер Гай, и не отпускайте от себя ни на шаг, — тихонько сказала ему Одри, — а в храм я и сама схожу. Боюсь, без Смиренных братьев нам не обойтись. Не смотрите на меня так, Тайри вам все расскажет.
Она, конечно, рассказала всё и без утайки, сидя перед жарко пылающим камином с кружкой горячего вина в руках. Говорила тихо и монотонно, стараясь не думать о том, что поза и лицо скажут внимательному человеку много больше, чем слова, что вместе с остальными ее слушает отец и замерший у его кресла Габриэль. Оставалось только возблагодарить Творца за то, что матушка отправилась в гости к жене уккабского посла.
— И что нам всем теперь делать, о моя мудрая дочь? — спросил без тени иронии герцог Даллет, когда рассказ был окончен.
Неловкое молчание повисло в комнате. Рецептов, если, честно, не существовало. Можно, конечно, предположить, что если переселиться всей семьей в самый неприступный и древний монастырь, где монахи силой молитвы исцеляют безнадежно больных…
У дверей полыхнул снежно-белым портал, и из него буквально выпал взъерошенный и крайне недовольный жизнью Даль.
— …Да чтоб твоего демона через храмовый порог коромыслом… Сроду у меня эти фокусы не получались, и вот опять! — граф Изар огляделся, заметил, что в зале полно народу и тут же перестроился, нимало не смутившись, а попутно еще и заметив мрачные лица мужчин и растерянные — женщин.
— Рад вас видеть, милорды и миледи! Похоже, и спрашивать ни о чем не нужно. Тайри, с тобой тоже… поговорили?
Та просто кивнула в ответ.
— Значит, не только нам испортили утро… Эти мерзавцы даже к брату просочились.
— Что по этому поводу сказал государь?
— Как только перестал ругаться последними словами, велел успокоиться и не паниковать, — горько вздохнул сводный брат императора, — Ничего они нам не сделают. Пока мы с места не тронулись, Весы на нашей стороне. А после праздника Длинной ночи вернутся тиншельты, и тёмные вообще не смогут близко к городу подойти. Нет у них такой силы, у всех марионеток ниточки порвутся.
— Мне бы твою уверенность, Даль, — мрачно сдвинула брови юная герцогиня, — тот, что с нами говорил, марионеткой не был. Слишком живой, и в нем слишком много силы.
— Брат сказал, что эти — тоже куклы, только перчаточные. Люди-сосуды, временные вместилища хозяйской воли. Отступник воспользовался ими, а потом, скорее всего, выкинул, как грязные перчатки, за ненадобностью. Слава Создателю, их господину пока нет прямого доступа в наш мир, вот и приходится пользоваться…орудиями. Так что будем жить дальше.
— Боюсь, что у нас уже не получится, как раньше, — покачала головой Одри.
— Придется постараться, — веско произнес граф Изар и сделался, как никогда, похож на своего венценосного брата. Даже интонации были те же, — они ведь никого из нас не запугали, и договориться ни с кем не смогли, ушли не солоно хлебавши. Даже если мы все сейчас немного… — он задумался, подыскивая правильное слово, — растеряны, они не должны об этом догадаться. В нашей жизни ни-че-го не изменилось.
— Вот сейчас я точно услышала его величество, — бледно улыбнулась Тайри, — и именно так я и сделаю.
— Да я и старался передать его слова как можно точнее, — смущенно потупился Даль, — еще боялся, что не сумею.
— Сумели, милорд. Так государю и передайте, — откликнулся герцог Даллет со своего места. Видимо, его тоже впечатлила речь Адалера. — А пока не согласитесь ли с нами поужинать?
— Если не обременю…
— Честное слово, граф, вы меня удивляете. Я всегда рад друзьям моей дочери.
— Ну, тогда я немножко обнаглею, — совершенно лучезарно расплылся в ответной улыбке Даль, — кто мне поможет построить Короткий переход и забрать Орнери из дома? Не хочу
Сидя за одним столом с друзьями дочери, герцог Даллет гадал, на кого они сейчас больше похожи: на заговорщиков или на армейский штаб перед боем. Молодые тактики и стратеги, на плечи которых хитроумный Рикарт ор Льофф переложил часть своей ноши. Теперь и они, как умели, не давали миру рухнуть в бездну. Вполне достойное занятие для любого мага, если подумать. Все лучше, чем отплясывать на балах и проводить время, пересказывая светские сплетни. К графу Изару старший Даллет относился с симпатией и уважением давно, его подругой-птицей просто восхищался (не так-то просто пойти против традиций и воли ну очень влиятельной родни!), да и с наставником дочери всегда был рад увидеться. Герцог никогда бы не подумал, что сердце затворника, коим мастер Гайдиар был многие годы, дрогнет и откроется Тайри. Многие и многие несчастные, пытавшиеся строить в разные времена отношения с ваюмнами, утверждали, что эти чужаки вообще не способны любить. А тут — такое чудо… Печально в этой истории только одно: им предстоит расстаться. Как переживет это его дочь, герцог даже думать боялся. Он попробовал представить, что навсегда может потерять леди Лиолу. Не похоронить, а расстаться и больше никогда не увидеть. Ему стало больно, но не смертельно. Ведь иногда достаточно просто знать, что любимый человек жив. Вот именно, что иногда! А иногда — совершенно недостаточно и вовсе непереносимо, потому что некого обнять, невозможно услышать голос, нельзя заглянуть в глаза, и пустота на пару с ледяной тоской пожирают тебя изнутри.
Он прекрасно помнил, как мучился, когда Лиола — тогда еще его невеста, на несколько месяцев вынужденно вернулась в свои леса. Ее ждали какие-то длительные, чрезвычайно важные ритуалы и назначение преемницы в ордене Гарды, а его — сколько-то недель одиночества. Герцог умом понимал, что лесная колдунья его любит, верна и жива-здорова, и все равно изводился от беспокойства. Вдруг с ней что-то случится, а его не будет рядом? Именно тогда он впервые попытался создавать порталы, а когда ничего не вышло, стал по крупицам собирать сведения и учиться, у кого возможно. Ах, если бы тогда ему попался мастер Гай… Теперь же Даллет-старший искренне радовался за дочь, ведь у нее получилось сделать то, чего он в свое время или побоялся, или забросил, или пожалел времени и сил. Кто бы мог подумать, что его девочка будет спокойно ходить по Тропам и увидит иные миры? После блестящей защиты все бывшие коллеги из Академии и немногочисленные оставшиеся друзья уши ему прожужжали: почему они знать не знали о такой интересной теме, и как это вообще пришло в голову юной леди. Не иначе многоопытный отец подсказал… Ну и, конечно же, теперь нет отбоя от желающих свести знакомство поближе — многие уже потирают руки от воображаемых выгод, что может дать Тропа. Безумцы… Некоторые уже который раз присылают приглашение на очередной бал и призывают как можно крепче дружить домами. А ведь дочери сейчас совсем не до светской жизни. Самое опасное, как и самое интересное, с обретением звания магистра вовсе не закончилось — оно только начинается, и ей понадобятся все силы, чтобы не утонуть в водовороте чужих интересов, интриг и противостояний. Если раньше герцог планировал для дочери вполне понятное будущее, то теперь он хотел только одного: чтобы Тайри жила и была, по возможности, счастлива. Например, как сейчас — несмотря на пережитый ужас, под нависшим над ней мечом неизбежного расставания с любимым человеком, с глубоко спрятанным внутри беспокойством за родных и близких, чувством вины перед матерью и так и не выполненным обещанием найти брата… Тайри счастлива, уверена в себе и соратниках, согрета взаимной любовью и идет единственно правильной дорогой — своей собственной. Не навязанной, не подсмотренной, не придуманной — настоящей. Как любой, ступивший на свой путь, она не знает, что ждет ее впереди. Как любой, она одинока и в опасности, пусть пока это и не заметно. Если Творец столь милостив, как о нем говорят, то приведет к ней человека, что будет рядом каждую минуту и дойдет до конца пути. Остальные же, как ни печально, будут лишь временными попутчиками. Кто знает, возможно, на каком-то этапе ей придется остаться совсем одной… А пока пусть радуется, любит, сражается, заботится, верит и ждет. Когда, если не сейчас?