Дороги на Ларедо
Шрифт:
— Для меня нет стула, — пояснил Хергардт.
— Тогда садись на пол, чертов немец, — возвысил голос Хардин. — Если ты не уберешься, то скоро будешь радоваться нескольким дыркам в своей печенке.
Он вытащил из-за пояса пистолет и положил его на стол. Несмотря на полученное оскорбление, Мокс-Мокс почувствовал, что его восхищает безрассудная смелость Хардина. Он не случайно считается на юго-западе самым отважным убийцей. Редко встретишь человека, который говорит все, что ему захочется. И репутация у Хардина, конечно, выше, чем его собственная.
— Не надо задираться, Хардин, — миролюбиво сказал он. — У меня здесь семь человек, и мы охотимся за сопляком Гарзой.
— Если так, то семеро мало, — пробурчал Хардин.
— Ну, а если прибавить меня, то восемь, — ответил Мокс-Мокс.
— Нет, не так. Ты должен вычесть мексиканцев, потому что они наверняка не умеют стрелять, — возразил Хардин. — Затем отними этого верзилу, который загораживает мне свет, по той простой причине, что я сейчас убью его, если он не сядет. Несколько дней назад я пришил кузнеца на этом самом месте, а он не был таким громилой и не загораживал столько света.
— Сядь, Гардт, разве ты не слышишь, что говорит господин Хардин?
— А еще лучше, если он вообще свалит отсюда, — заметил Уэсли Хардин. — Тогда бы мне не пришлось смотреть на эти три сотни фунтов дурачины, которые только мешают сосредоточиться на игре.
— Я могу составить компанию, если не хватает игрока, — сказал Джимми Камса. У человека по имени Уэсли Хардин была забавная манера речи. Если бы он предложил поработать на себя, Джимми согласился бы без всяких раздумий. В его нынешней банде разговаривали мало, хотя Педро в определенные моменты становился словоохотливым.
— Только тебя тут не хватало, проклятый чироки, — буркнул Хардин. — Или ты чокто?
Джимми Камса лишь молча посмотрел на него. У этого человека был на редкость грубый язык. Он что, не понимает, что их здесь значительно больше, или ему наплевать на это?
— Гарза сейчас здесь? — поинтересовался Мокс-Мокс. С таким непредсказуемым человеком, как Джон Уэсли, лучше всего сразу переходить к делу. Он может в любую секунду сорваться и убить Хергардта, а Хергардт очень полезен, когда надо поднимать тяжести.
— Парня здесь нет и, более того, здесь нет и его матери, — ответил Хардин. — Она пришла сюда, убила большую свинью, которая жрала трупы, а затем смоталась вместе со всеми бабами, кроме той старухи, что ты только что убил со своими паршивыми головорезами. Какая-никакая, а она была последней женщиной в Кроу-Тауне, и вас никто не просил убивать ее, — продолжал Хардин. — Мы не любим незваных гостей, которые топчут наших женщин.
— Ты сукин сын, — уважительно произнес
— Ты, наверное, совсем одичал в своих бегах и не понимаешь, что тебя запросто можно пришить, — откликнулся Хардин. — Меня дважды вешали и лишь в последний момент, когда я уже был почти готов, перерезали веревку. Меня могли прирезать ножом, если бы воткнули мне его в печенку или глотку. Меня могли убить пулей и, будь она тридцатого калибра или больше, то наверняка бы сделала свое дело. Меня могла укусить ядовитая змея, ударить молния. Я мог бы свалиться пьяным и разбить себе голову о камень.
Он помолчал, но только чтобы взглянуть на карту, выпавшую ему из колоды, которую он только что перемешал.
— Этот туз не из этой колоды. Он уже шестой или седьмой по счету, — заявил Хардин, откладывая карту в сторону. — А вот в чем я сомневаюсь, так это в том, что меня убьет такой косоглазый, как ты, или сопливый чокто, или эта тупая немецкая наковальня, которую ты притащил сюда.
— Может, ты оставишь эту наковальню нам? — добавил он, окидывая Хергардта оценивающим взглядом. — Нам нужен кузнец, а этот, похоже, сгодится. — И великодушно изрек: — Я не буду убивать его, пока он обдумывает это.
— Тогда ты никогда не убьешь его, потому что он будет обдумывать это до скончания века, — откликнулся Джимми Камса. — Хергардт не умеет думать, и он не сможет подковать лошадь, даже если у него будет неделя для такой работы.
— Он не может обуть даже себя, — подтвердил Мокс-Мокс.
— Тогда уберите его со света, раз он такой никчемный, — проворчал Хардин.
— Гардт, сгинь, — велел Мокс-Мокс. — Иди на улицу и выкопай яму, что ли.
— А ты не тот ли, кого Гуднайт гнал до Юты? — спросил Хардин, присматриваясь к Мокс-Моксу. — Старик Чарли все еще лягается. Мне кажется, когда он услышит, что ты в Техасе, обязательно приедет и опять загонит тебя назад в Юту.
— Нет, теперь мы достанем его, — сказал Мокс-Мокс. — Но вначале я намерен убить желторотого Гарзу, потому что он взял мои деньги.
— Тогда тебе вначале придется достать Вудроу Калла, — проговорил Хардин. — Его послали за Джо Гарзой.
— Кто послал? — удивился Мокс-Мокс.
— Железка, конечно, — ответил Хардин. — Думаю, он появится со дня на день. Калл не потревожит меня, потому что это не принесет ему денег, а вот тебя он схватит даже задаром и повесит, как полагается.
— О ком он толкует? — спросил Джимми Камса.
— О старом рейнджере, — пояснил Мокс-Мокс. — Только он меня не колышет. Ему не удалось поймать Синего Селезня, не удастся и меня.
Уэсли Хардин вдруг вскочил из-за стола и что было мочи саданул Хергардта пистолетом по виску. Удар оказался точным. Хергардт рухнул как подкошенный прямо за стулом Джимми Камса. Разъяренный взгляд Хардина впился в Мокс-Мокса. Джимми Камса уже было выхватил свой пистолет, но в последнее мгновение передумал, решив, что это было бы неразумно с его стороны.