Дороги рая
Шрифт:
Стало почему-то холоднее в обсерватории - скорее всего, приборы поддерживали здесь неизменную температуру, но каждой клеточкой Юля ощущала этот запредельный холод извне. Ярчайший свет - отражение ДРУГОГО, незабываемого света - хлынул с купола, съежился в холоде и растёкся абсолютной тьмой.
– Корд, - сказал Джейсон.
Проснулся, заворчал, беспокойно замяукал Чак. Холод в сердце Юли сменился жаром, шумело в ушах, ей казалось, что вот-вот некая неодолимая и враждебная сила разорвёт её, распылит, разнесёт на первоэлементы.
Память - 3.
Душно, тесно, кто-то открывает окно, и в вагон электрички врывается свежий ветер. Электричка давно покинула город, два часа мчится вдоль полей и лесов, пролетает над озёрами, откуда тянет затхлой водой, мокрой травой и где, наверное, поют лягушки. Напротив Юли - лысоватый мужчина с масляными глазками, он неотрывно смотрит на грудь девушки под линялой майкой и рассказывает о себе приятные, интересные вещи. Никуда от него не деться не прыгать же с поезда на ходу.
Его лицо расплывается. Холодно, как холодно в вагоне... Десятки лиц, трудно вспомнить, из каких эпизодов Юлиной жизни они выплывают. Здесь Костя - рыжеватый, плотный, преданный.
Нет, не выдержать.
– Джейсон!
Это не она крикнула, а кто-то другой, настоящий из её настоящего... Но она получила ответ.
– Не слишком увлекайся, сопротивляйся... В первый раз это может здорово накрыть. Я бы посоветовал тебе залезть в транк.
– Что такое транк?
– Странное дело, - протянул Айсинг Эппл.
– Ты не знаешь, как выглядит корд, что такое транк...
– Зато я знаю, - огрызнулась Юля, - за что тебя выперли с Айсингфорса...
– Неужели?
– свысока процедил Айсинг.
– Ну, так это же было в газетах...
– Газеты тут ни при чем.
– Смотри, как изменился цвет твоего лица, - насмешливо заметил Айсинг.
– Тебе идёт. А вот и прежний цвет вернулся! Тебе стоило бы купить флаш. Так что ты там говорила о газетах?
– Не задевай её, Айс, - пробурчал Джейсон.
– Погодите, вы оба, - произнесла Юля с таким напряжением в голосе, что Айсинг и Джейсон молча уставились на неё.
– Я думаю, я должна... Всё вам рассказать. Всё, полностью, обоим.
– О чем это она?
– поинтересовался Айсинг Эппл.
– Юля пришла из другого мира, - сказал Джейсон.
– Так мы все из разных миров.
– Ты поймёшь, - Юля сжала голову ладонями.
– Вы оба поймете... Точнее, увидите, а насчёт понимания... Где майндер?
– Хочешь сделать запись?
– Джейсон кивнул.
– Да, так лучше. И кстати, сосредоточиться удобнее всего как раз в транке. Ничто не отвлекает.
– Да что это за штука?!
– Медицинская капсула. Она в пятом отсеке, я покажу... Безболезненная и безвредная инъекция секоротина, и ты расслабляешься, а машина тебя обследует и подправляет. Снимет корд-стресс, починит по мелочи, если надо... Времени хватит для записи, а заодно получишь ленту с информацией о своём здоровье.
Юля
Память - 4.
Где Костя? Она только что позвала его завтракать, а он куда-то улизнул. Он прячется среди сверкающих труб невероятной конструкции - Башни Света, дразнит, аукает. Что за глупая игра? Какого Джонга Юля вышла за него замуж? Бледная тень обыденности... Это и есть любовь? Раньше таких вопросов не возникало. Конечно, любовь, а что же ещё, раз больше ничего нет и быть не может...
Есть Башня Света. Что она такое, где она? И если там Костя, значит, он тоже умер? А почему "тоже"? Ах да, вспомнила Юля с облегчением, ведь я умерла. Но он - жив... Как хорошо. Вокруг мчатся прозрачные люди-звёзды, кто-то окликает Юлю, чьи-то траектории пересекаются. Белый свет пронизывает всё, обжигает несуществующие пальцы. Прибывают снизу лифты...
Юля очнулась в объятиях Джейсона, он поддерживал её.
– Ты чуть не упала... Не раскисай! Полчаса транка - и всё в порядке.
Он увёл её, оставив Айсинга в одиночестве, потому что Чак увязался за ними.
20
В обсерваторию Джейсон вернулся довольно быстро, уложив Юлю в капсулу транка с майндером и необходимыми напутствиями. Он собирался обсудить с Айсингом некоторые технические проблемы, но пожарной спешки тут не было, и начавшийся разговор вскоре свернул с колеи формул и терминов. Обоим требовалась релаксация после ураганного побега с Лас-Вегаса, и оба инстинктивно избегали пока умственных усилий. Беседа вертелась вокруг случайных обрывков воспоминаний того и другого, не слишком конкретных, мало чем связанных между собой. Джейсон сбивчиво рассказывал то о Звёздной Гвардии, то о Земле, то об Адалионе.
– А ты видел Императора, Джей?
– спросил Айсинг с неподдельным любопытством.
– Один раз, на параде. Не так, как тебя, но близко.
– Какой он?
– Не такой, как на портретах. Моложе, как-то проще... Может быть, не стоит так говорить, но мне показалось, что ему не хватает.... Ну, величия, что ли.
– Напыщенного фанфаронства?
– Ага, наверное, - усмехнулся Джейсон.
– А как получилось, что ты не бывал на Адалионе? Тебя носило по всей Галактике, денег сколько хочешь...
– Да, я был очень богат... Я унаследовал состояние, а торговля антиквариатом меня развлекала, когда надоела наука и прочие излишества. Потому, вероятно, и на Адалион не торопился. Чего я там не видел, благ цивилизации? Меня манила экзотика.
– Планеты типа Лембурга?
– осведомился Джейсон с простоватой улыбкой невинности.
– Ну, не до такой же степени! На Верде был, на спутниках Горна, на Сеттаре... Вот помню, на Сеттаре, на городской площади подошла ко мне местная оборванка, нищета беспросветная, и давай меня поливать последними словами.