Дороги рая
Шрифт:
– За что?
– А так, ни с того ни с сего.
– Думаю, ты был одет соответственно...
– Я всегда любил хорошо одеваться, - сказал Айсинг, как о чем-то само собой разумеющемся.
– Это не преступление.
– Конечно, нет! Но сеттарианцы - злющий народ, особенно женщины... И что дальше?
– Я ей ничего не ответил, полез в карман и дал пачку денег - кажется, тысяч пять стелларов...
– Пять больших стиков?!
– поразился Джейсон.
– Учитывая сеттарианские цены... Джонг, да ты её до конца жизни обеспечил!
–
– То есть?
– Она замолчала, сунула деньги в корзину и ушла. Потом я узнал, что она совсем помешалась от злобы, свела в могилу мужа и брата, а на другой день умерла.
– На другой день?
– Дни на Сеттаре...
– Да, забыл... А деньги?
– Как мне рассказали, она не потратила ни стика, припрятала где-то. Так что скорее всего гниют они в тайничке....
– Н-да, - глубокомысленно высказался Джейсон.
Возвратилась Юля. Она выглядела повеселевшей и посвежевшей, с майндером в левой руке и длинной бумажной лентой в правой. Чак выписывал у её ног сложные графики каких-то своих кошачьих функций.
– Слава транку!
– она помахала лентой.
– Чувствую себя так, будто хорошенько выспалась.
– А мне бы поспать или поваляться в транке не помешало, - Джейсон забрал ленту у Юли и вгляделся в колонки цифр.
– О, транк считает, что ты проживёшь долго и счастливо, если будешь не слишком часто кататься на паровозах...
– Проживу долго?
– задумчиво повторила Юля со странной улыбкой. Очевидно, я всё-таки жива...
– Что за Джонг?
– удивился Айсинг Эппл.
Юля положила майндер на круглый столик.
– Здесь всё записано. В том числе и то, что я не договаривала тебе, Джей... Но Айс, есть деликатный момент. Я была на твоём суде, на Айсингфорсе - ты поймешь, когда посмотришь, это тут тоже записано. Но если ты думаешь, что Джею это ни к чему, я переделаю.
Айсинг Эппл заносчиво вздёрнул подбородок.
– Разве я недостойно вёл себя на суде?
– Наоборот.
– Тогда что мне скрывать?
– Прости...
– Стоп, стоп, стоп, - бормотал Джейсон, изучая ленту транка.
– Это что такое... А, понятно. Машину сбил с толку твой маяк. Что же делать с этими маяками? Пока мы в корде, вреда от них нет, а выйдем - засигналят на всю Вселенную.
– Попробую припомнить навыки нанотехнолога, - не очень уверенно сказал Айсинг.
– А что это?
– Говоря просто, перестройка материи на микроуровне. Попытаюсь превратить ваши маяки в газ, но надо действовать очень и очень осторожно, исследовать их, могут быть неприятные сюрпризы... На Сеттаре, например, преступникам такие маяки вживляют - только тронь, и голова вдребезги...
Джейсон поёжился.
– Надеюсь, наши благочестивцы не додумались. Ладно, потом просветишь торсионным сканером, а пока давай посмотрим Юлину запись.
– Тебе многое будет не особенно интересно, потому что ты знаешь, предупредила Юля.
– Там полно про наши с тобой приключения, для Айса.
– Всё интересно, -
– Новое - само собой, а как ты наши подвиги разрисовала, разве не интересно?
Он вытянул из-под крышки майндера провода, протянул Айсингу пару электродов, вторую пару прицепил к вискам. Юля помнила, что просмотр записи займет всего полсекунды, но ей было по-прежнему трудно осознать, что этот исчезающе краткий промежуток времени вмещает в себя часы и дни.
– С ума сойти, - сказал Айсинг, снимая электроды.
– Я-то думал по простоте душевной, что прилично знаю Галактику. Но твоя Башня Света...
– Джонг знает что, - подтвердил Джейсон.
– Значит, вы никогда не видели... Ничего подобного?
– робкая надежда в сердце Юли таяла, как льдинка в жару.
– Нет, - ответил Айсинг, а Джейсон покачал головой.
– И мы никогда не узнаем, что со мной случилось... И где мой дом?
– Ну, почему же, - начал утешать её Айсинг.
– Если мы не видели, разве это означает, что и не увидим? Не слышали - и не услышим? Мир огромен, и вот тебе факт. Ты была там... Откуда ты пришла, потом на суде, теперь ты здесь. Если бы не суд, я мог бы ещё допустить, что у тебя...
– Крыша поехала?
– Что поехало?
– Не все дома. Шарики за ролики. В общем, бред, галлюцинации.
Айсинг слегка порозовел от смущения.
– Вроде того. Синдром ложной памяти, и ничего обидного тут нет. Но суд никуда не денешь, я тоже там был. Да, мы не знаем, что произошло, и не можем узнать прямо сейчас. Но разве это повод к отчаянию? Возможно, разгадка у нас перед глазами, надо только внимательно смотреть...
Пока он говорил, Джейсон сидел в кресле с отсутствующим видом, явно думая о чём-то своём и не решаясь эти мысли озвучить. Наконец он позвал:
– Юля!
– Что, Джей?
– Там, в начале записи, был молодой человек, мелькнуло имя - Костя... Кто это?
– Костя?
– неожиданный вопрос Джейсона застал Юлю врасплох, настолько далеко - в световых годах!
– от Кости находилось всё то, что её теперь занимало.
– Да, Костя, - кивнул Джейсон, которого пробирала лёгкая электрическая дрожь. Что это - неужели своеобразная ревность?!
– Да никто, - с досадой отмахнулась Юля, и у Джейсона отлегло от сердца.
– Так, один там...
Флаш Айсинга переливался радугой. Джейсон покосился на это переменчивое многоцветие и раздраженно набросился на стрэгла, пряча возникшую между ним и Юлей неловкость за показной агрессивностью.
– Слушай, ты бы мне растолковал свою светофорскую азбуку, а то я себя чувствую дураком в академии... Вот эти джонговы разводы, они что значат?
Айсинг посмотрел на играющий всеми цветами спектра рукав флаша.
– Эти радуги, - он принял позу лектора, и голос его звучал по-профессорски, - отражают эмоциональную гамму одного диапазона. Сочетание цветов, интенсивность тона и чередование полос бывают различными. Конкретно то, что ты видишь - добрая дружеская ирония.