Дороги товарищей

Логинов Виктор Николаевич

«Что со мной?» — с беспокойством подумал Борис.

Тревога, тоска, одиночество… Да, одиночество! Он понял, что в такое время нельзя быть одному, и, круто повернувшись, пошел назад, к друзьям, к Людмиле, к Соне.

И когда спустился в овраг, почувствовал с радостным облегчением, как возвращаются к нему утраченные бодрость и уверенность.

В овраге кто-то пел. Борис замер, прислушался. Пели тихо, в четверть голоса. Это пела Соня.

Сначала Борис не разобрал слов. Завороженный грустным мотивом, он с улыбкой вслушивался в мелодию.

Песня

кончилась. Борис сделал шаг, Соня снова запела.

И теперь Борис расслышал слова.

Горные вершины

Спят во тьме ночной,

Тихие долины

Полны свежей мглой.^[77]

Соня пела так выразительно, проникновенно, что Борис вдруг увидел и эти горные вершины, чуть проступающие сквозь ночной мрак, и долины, освещенные бледной луной.

Не пылит дорога,

Не дрожат листы…

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

Последние строчки Соня повторила еще раз:

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

И мотив был грустный, и смысл песни не очень веселый, но пела Соня так, что Борис ощутил новый прилив бодрости. Не о последнем отдыхе, не о вечном успокоении она пела здесь, в диком овраге, а о долгожданном часе победы, о солдатском празднике после разгрома врага, о неминуемой гибели оккупантов.

Борис раздвинул ветки кустарника. Соня сидела на берегу ручья, текущего по дну оврага, и смотрела в светлый очажок^[78], внутри которого медленно крутились желтые песчинки.

Услыхав шум ветвей, она подняла голову.

— Это ты?

— Почему не спишь? — спросил Борис.

— Думы, — сказала Соня. — Человек не песчинка, правда, Борис? Вот она крутится… крутится и все. Жизнь человека имеет большой смысл. И, по-моему, этот смысл — в борьбе за светлое будущее.

— За счастье всего человечества, как говорил Аркадий, — сказал Борис.

— Да. Борьба за счастье всего человечества.

— Об этом ты и пела сейчас, Соня? Что это за песня?

Соня улыбнулась.

— Солдатская песня, — сказала она.

— Солдатская, — подтвердил Борис. — Как ты верно выразила ее смысл!

— Это Гайдар выразил ее смысл, — сказала Соня. — Аркадий Петрович Гайдар.

— Теперь я вспомнил. «Судьба барабанщика»! — воскликнул Борис. — Помню… Идет отряд, устали бойцы. А командир говорит: «Собьем белых с перевала и отдохнем».

— Кто до утра, а кто и навеки, — прошептала Соня. — Там есть такая фраза.

— Но ведь ты пела не только о том, — напомнил Борис.

— Я пела не о том, — сказала Соня. —

Я пела о жизни. Только о жизни! — страстно добавила она.

— И о победе.

— И о победе, — подтвердила Соня. — Нам нельзя умирать.

«Нам нельзя умирать», — мысленно повторил Борис, поглядел на Соню и поднял глаза вверх.

Он увидел облака между верхушек берез, и голубое нежное небо, и солнце, вечно сияющее над миром. И услыхал Борис вечный шум ветра в горькой осенней листве. Жизнь воодушевленно напоминала о себе звуками, красками, запахами.

И тогда, в овраге, Борис почувствовал, что и он, и Соня, и все живущие на земле — бессмертны.

ПАРТИЗАНЫ НЕЧАЕВА

В начале сентября — числа восьмого или девятого — на тихой пустынной улице дачного поселка Белые Горки появился молодой человек. Он вошел в поселок по дороге, ведущей из леса, и, быстро дойдя до третьего дома с левой стороны, постучался в калитку.

Это был Борис Щукин.

Улица называлась Интернациональной.

Интернациональная, 5 — это был адрес, указанный Андреем Михайловичем Фоменко.

Калитка легко распахнулась. Борис вошел во двор и огляделся. Дом как дом, ничего особенного. Верандочка с увядшей повителью. Свежевымытое крылечко, возле которого еще не просохла земля. Борис сделал несколько шагов к крыльцу и услыхал, как отворилась дверь.

— Хозяин! — позвал Борис.

…Вечером того же дня надежный человек привел маленький отряд Бориса Щукина к партизанскому посту на границе дремучего леса. Трудный шестидневный поход закончился.

В дороге заболел Коля Шатило. Одну ночь он шел с высокой температурой. День пролежал в бреду. Две ночи товарищи несли Колю на руках.

К концу пути все выбились из сил так, что засыпали на ходу. Дневной отдых был непродолжительным и нервным. В лесах еще шли короткие отрывистые бои. По дорогам рыскали немецкие мотоциклисты. Голод, бессонница и постоянное нервное напряжение истощили силы. К тому же начинались дожди, негде было прилечь.

Но все-таки мужество не изменило никому. Ребята, денно и нощно опекали девушек. Когда было особенно трудно — пели вполголоса.

…Горные вершины

Спят во тьме ночной.

Тихие долины

Полны свежей мглой, —

пела Соня, и песня эта, полюбившаяся всем, заставляла подымать головы. С песней шли буреломами и болотами.

…Подожди немного,

Отдохнешь и ты…

И вот, кажется, отдых совсем близко.

Группу Бориса Щукина встретили два парня в тужурках, с красными лентами на фуражках. Один из них долго и неторопливо расспрашивал Бориса: кто, откуда, как шли? Наконец он посовещался с товарищами и объявил: