Дороги вглубь (с иллюстрациями Павлинова П.Я.)
Шрифт:
— Вот я думаю… Почему директор послал ваз… именно к нам? Он, наверное, забыл, что у нас на носу испытания! Нам дорог каждый час! Ведь рядом существует конструкторское бюро инженера Трубнина.
— Хм, хм… — протянул профессор. — Что же это у вас за «грандиозная», «мировая» проблема решается?
— Да, да. Именно грандиозная и мировая, — с явной гордостью сказал Катушкин. — Представьте себе чудесный механизм: он проходит сквозь землю так же свободно, как нож сквозь масло! Перед вами открывается сказочная картина подземного мира… Вы путешествуете под землей…
— Не-ет,
— Почему? — удивился Катушкин.
— Еще застрянешь в ней под землей! Не-ээээт…
Присутствующий при разговоре Костя тяжело вздохнул. Он вспомнил о ссоре с практиканткой Наташей.
— Позвольте, позвольте… — начал профессор. — Вы говорите — машина, путешествующая под землей… подземная лодка… Так, так… Да ведь это же крот! Ну да, крот! А вы знаете, как устроен скелет у крота или хотя бы зубы? Сколько чудесного и в то же время поучительного можно встретить в природе.
Катушкин нахмурился. Ему показалось недостойным сравнивать замечательную машину, результат творения человеческого ума, с каким-то кротом.
— Сделать ваше приспособление, мы сделаем, — медленно начал он. — Раз директор распорядился, мы не имеем права отказаться. Но может быть, вы попросите его направить вас в лабораторию инженера Трубнина? Вы же сами видите, от какого серьезного дела нас отвлекаете! Прошу вас немного посидеть и подождать начальника конструкторского бюро инженера Крымова.
Однако профессору показалось целесообразным использовать время ожидания на то, чтобы переговорить предварительно с инженером Трубниным, на которого ему указал Катушкин. Обещая вскоре вернуться, он вышел из кабинета.
— Я, кажется, того… перегнул, — забеспокоился конструктор, обращаясь к Косте.
— Несимпатичный он какой-то, — заметил тот. — Собак не любит.
— Ну, на самом деле! — заговорил Катушкин. — Мы решаем задачу огромного народнохозяйственного значения: делаем машину, которая будет помогать осуществлению пятилетнего плана! А ему динозавров и ихтиозавров нужно откапывать. Подождет со своими древними скелетами. Это не имеет никакого отношения к грандиозному строительству в нашей стране… Живет же человек мыслями о каких-то давно погибших животных!
Толмазов вышел из здания и остановился у дверей в нерешительности.
— Вы не скажете, где тут конструкторское бюро инженера Трубнина, обратился он к человеку, проходившему мимо.
— А почему бы мне не сказать, — строго ответил Горшков. — Идемте, провожу вас, я работаю там механиком.
— Очень буду вам благодарен…
— Наверное, вы из центра насчет ускорения работы над шахтным буром? У нас тут беспрерывно ездят…
— Нет, представьте себе, — ответил Толмазов. Он, как и всякий, впервые видящий Горшкова, был удивлен и озадачен его непомерной строгостью. — Мне нужно изготовить маленькое приспособление. Директор направил меня в конструкторское бюро инженера Крымова, а там безучастно отнеслись к моей просьбе. Вот я и хочу предварительно поговорить с инженером
— Поговорить можно… Почему же не поговорить!
Трубнина на месте не оказалось. Толмазову пришлось разговаривать с второстепенными сотрудниками.
— Сделать-то сделаем, — заявил один из них, высокий, немного сутуловатый человек. — Но было бы лучше, если бы этим занялось конструкторское бюро Крымова. Чем они особенно заняты?
— Я был у них, — печально произнес палеонтолог.
Это сообщение подействовало на присутствующих, как электрический ток.
— Они, наверное, говорили, что очень заняты «необыкновенной» работой! воскликнул все тот же сотрудник.
— Да, да! Именно необыкновенной и срочной.
Лица окружавших Толмазова людей расплылись в улыбке.
— Мы не занимаемся необыкновенными вещами, а делаем простое и нужное дело: строим шахтный бур, работающий очень быстро, — продолжал высокий мужчина. — И именно благодаря тому, что проект нашей машины не фантастический проект, работа наша имеет большое государственное значение.
— И вы очень заняты, и приспособление мне сделать не сможете, — улыбаясь, сказал профессор.
Один из сотрудников молча развел руками, как бы говоря: «Что же делать, раз такое положение…»
— Вы мне нравитесь! Честное слово, нравитесь! — профессор рассмеялся. — И вы и люди, которые строят подземную машину. Какой задор! Нет, с вами, право, весело…
В это время мимо прошел Трубнин.
Толмазов простился с сотрудниками и направился вслед за инженером.
— Палеонтология — интереснейшая наука! — с увлечением говорил он, сидя в кабинете Трубнина.
— Я понимаю вас, — отвечал тот, то и дело поправляя свои роговые очки. Он куда-то торопился и хотел скорее кончить этот разговор.
— Разве вы не согласны со мной? — не унимался старик.
— Согласен. Но, видите ли, меня интересует техника, и только техника. К естественным наукам, признаюсь, у меня никогда не было пристрастия. Что касается вашей просьбы, то, к сожалению, ничем не могу помочь. В резолюции директора ясно сказано, что вам надлежит обратиться в конструкторское бюро Крымова, и я не могу нарушить распоряжения.
Палеонтолог простился и вышел из кабинета.
— Ну, как? — спросил его повстречавшийся в коридоре Горшков.
Толмазов отрицательно покачал головой.
— А вы с самим-то Крымовым разговаривали? Не разговаривали? Подождите одну минуточку.
Ученый остановился.
— Это непорядок, товарищ профессор, — сурово продолжал Горшков. — Ведь надо же знать Крымова! Он человек такой, что всем интересуется. Даже астрономией немножко… Он вам поможет. Директор знает, к кому вас надо направить! Или вы думаете, что он не соображает, что делает? Так, что ли? Непорядок, непорядок…
— Какая нелепость! — говорил Катушкин, возбужденно жестикулируя. — Он сравнил нашу машину — олицетворение смелого полета человеческой мысли — с каким-то жалким кротом! Начал рассказывать, как устроен его скелет и какие у него зубы…