Дорогие девушки
Шрифт:
— Полагаю, потому что официально ее не существует?
— Именно так, — кивнул полковник Маршалл. — Служба глубоко законспирирована. Но она есть. И уже успешно работает.
— Думаю, это так, раз вы вместе, — заметил Александр Борисович. — Чем занимается служба?
— Разными вещами. В основном борьба с криминалом. Киднеппинг, кражи произведений искусства, ликвидация наркосетей и так далее. Это, как ты понимаешь, в самых общих чертах.
— Ясно. — Турецкий взял рюмку, которую ему предусмотрительно наполнил
И вновь коллеги переглянулись, и вновь на их лицах появились улыбки.
— Очень неограниченные, — спокойно сказал полковник Маршалл. — Скажем так: если нам понадобится, чтобы взвод парашютистов высадился на крышу московской мэрии, — он на нее высадится.
Турецкий залпом выпил водку, поставил рюмку на стол и достал из кармана сигареты. Он прикурил в полном молчании, убрал зажигалку в карман, повернулся к Маршаллу и, прищурив серые глаза, спросил:
— Что же вы хотите от меня?
— Мы хотим, чтобы ты работал с нами, — также прямо ответил полковник Маршалл. — Неразумно, что ты растрачиваешь свои способности по пустякам.
— Это не пустяки, — возразил Турецкий.
— Это пустяки, — твердо повторил Маршалл. — В сравнении с тем, чем занимаемся мы. И ты нам нужен.
Турецкий затянулся сигаретой, выпустил облако дыма, посмотрел, как оно расплывается в воздухе, затем снова перевел взгляд на Маршалла и задумчиво произнес:
— Интересно. А если бы мы не встретились в этом баре? Тогда бы я не был вам нужен?
— В ближайшие три дня полковник Солани должен был выйти с тобой на контакт. Ты был прав, когда сказал, что чудеса случаются. Разве это не чудо — что ты зашел именно в этот бар? Мы выбирали для встречи заведение скромное и незаметное. И уж никак не ожидали тебя здесь увидеть. Впрочем, Александр, у тебя всегда была гениальная интуиция.
Маршалл замолчал. Его коллеги также молчали, глядя на Турецкого.
«Странно все это, — думал Александр Борисович, покручивая в пальцах пустую рюмку. — И сильно смахивает на шутку. Но, насколько я знаю этих ребят, они не склонны шутить. По крайней мере, с такими вещами».
— Ну? — спросил полковник Маршалл. — Что ты решишь, Александр?
Турецкий вздохнул:
— Не знаю, ребята. Предложение, конечно, заманчивое, но… я должен подумать. В любом случае, у меня еще осталась пара незавершенных дел.
— Мы не торопим тебя с ответом, — сказал Маршалл, глядя на Турецкого своими голубыми, почти бесцветными, жесткими глазами. — Вакансия для тебя всегда открыта. Можешь связаться с нами в любое время. Вот, держи. Здесь только мой оперативный псевдоним и телефон.
Он протянул Турецкому визитную карточку. Александр Борисович взял карточку, скользнул по ней взглядом и сунул в карман пиджака.
— Как только что-нибудь решишь —
— Мы все на это надеемся, — поддакнул итальянец и подмигнул Турецкому. — Твоя кандидатура, Александр, даже не ставилась на голосование. Ты вне конкуренции.
— Спасибо за комплимент, — улыбнулся Турецкий.
Теперь, когда предложение было озвучено, лица бывших коллег Турецкого изменились. Было видно, что теперь он в этой компании лишний. По крайней мере, до тех пор, пока не сказал «да». Лишний человек за столом, лишние уши и лишние глаза.
— Ладно, ребята, — сказал Александр Борисович. — Давайте выпьем на посошок, да я пойду.
Возражать никто не стал. Итальянец разлил по рюмкам и бокалам спиртное, поднял свой бокал и провозгласил тост:
— За то, чтобы мы поскорее увидели тебя в наших рядах!
— За тебя, Александр!
— Будь здоров, Саня!
— И будь с нами!
Выпив залпом свою водку, Александр Борисович поднялся из-за стола, пожал по очереди коллегам руки и направился к выходу. За столиком царила тишина. Никто ничего не говорил. Он снова стал для них посторонним, лишними ушами и лишними глазами.
Когда Турецкий вышел из бара, они заговорили — тихими, приглушенными голосами.
— Как думаете, согласится?
— Конечно, согласится. Эта работа создана для него, а он — для нее.
— Я слышал, у Турецкого сейчас тяжелый период. Он много пьет.
— Правильно делает. А чем ему еще заняться? Я бы на его месте колоться начал или дрянь какую-нибудь нюхать.
— Ну, ты тоже не утрируй.
— А я и не утрирую. Он сейчас как слон в лошадином загоне. Сил много, а развернуться негде.
— Ничего. Придет к нам — развернется.
Против этого никто возражать не стал.
Ирина искала на стеллажах какую-то книгу. На носу у нее поблескивали очки. Стройная фигура была закутана в белый банный халат. От влажных волос пахло душистым шампунем.
Пытаясь снять книгу с верхней полки, Ирина встала на цыпочки; Турецкий посмотрел на ее стройные лодыжки, улыбнулся и сказал:
— Ир, ты знаешь, я сегодня встретил… одного бывшего коллегу по Гармишу.
— Правда? Кого?
— Ты его не знаешь. Один полковник.
Ирина достала, наконец, книгу и повернулась к Турецкому.
— И как? Вы поговорили?
— Угу. Он сейчас снова при деле.
— Ну, хоть кто-то при деле, — усмехнулась Ирина.
Турецкому не понравился тон жены. Бывший «важняк» почувствовал, что его настроение, до сих пор довольно благодушное, начало стремительно портиться.
— Что это за ирония? — осведомился он. — Намекаешь на то, что я бездельничаю?
— Что ты, милый. Я ни на что не намекаю. Это не в моих правилах, ты ведь знаешь.