Дорогой, дай лапу!
Шрифт:
Отряд князя, и он сам, могли бы сделать небольшой крюк и проводить меня в поместье…Хотя, встреча его светлости с моими родными сейчас, когда статус наших отношений не определен, вряд ли желательна. Я понимаю, почему он принял такое решение.
Я смотрю туда, где с парой незнакомых мне мужчин в рыцарских доспехах беседует князь. Он со мной даже не попрощается? Неужто забыть меня после того признания далось мужчине так легко?
Ставлю ногу в стремя и ловко залезаю в седло. Смотря на свисающие с обоих сторон братовой лошадки сумки. На
В Альдис я прибыла с полупустой заплечной сумкой.
– Астрид, я… - резко проглатываю слова о том, что я готова отправляться, когда рядом возникает его светлость.
В плаще из серебряной лисицы его волосы практически сливаются с меховой окантовкой капюшона. Он смотрит на меня снизу верх, прямо как тогда…Сердце бьется в груди так гулко, что кажется, все вокруг могут его слышать.
Столько всего думала ему сказать, но так и не могу собраться с мыслями, плотно сомкнутые губы не желают издать ни звука.
– Ниль. Ты сделала мою зиму теплее, - облачками изо рта князя вырываются вместе с паром слова.
В носу начинает покалывать. Я сейчас расплачусь.
Хантер не признается в любви, высокопарно не стучит в грудь о том, как будет скучать, или наоборот, холодно выплевывает, что отныне мы с ним незнакомцы – в моей голове за время поездки прокручивались разные варианты – и опять словно ключиком он находит и высвобождает самые сокрытые во мне чувства.
Вьюга порывается сняться с места, каждая минута промедления заметно ее тревожит. На Севере ей было хорошо, но дома все же лучше.
Хантер протягивает руку в перчатке, однако так и не делает попытку коснуться моих сжимающих поводья пальцев:
– Астрид!
Девушка-рыцарь на зов своего господина быстро появляется рядом. Я не успеваю ничего сказать, и даже если бы могла, в голове пусто, а в сердце такая невыносимая грусть, что выдавить благодарные и столь же благородные слова прощания – непомерная задача.
Лошади начинают движение, холодный ветер врезается мне в лицо, дорожки от не замеченных никем пролитых тихо слез застывают на щеках.
Вьюга скачет прочь, по безлюдной дороге на восток, унося меня все дальше и дальше от пристально смотрящих вслед карих глаз.
– Надеюсь, что и мое ожидание ты сделаешь короче…
30
Мама начинает плакать, братья замирают от неожиданности, а отец избегает прямого на меня взгляда, когда мы с Астрид спешиваемся у крыльца. Видимо, кто-то из слуг заметил меня на пути и уже сообщил. Быстро.
– Эм, Ниль, мне нужно ехать, - Астрид неловко заглядывает за мое плечо, где собралась моя семья.
– Да…Будь осторожна, - обнимаю девушку за плечи, и недолго смотрю как она вскакивает на коня и исчезает вдали.
– Нильсина! – плачет мама и бросается ко мне навстречу.
Сердце громко бьется в груди. Глаза начинает печь. Я скучала. Так сильно скучала. Ощущение, словно
Воссоединение получается неловким, но очень трогательным. Кажется, даже у Ксандера с Акселем вот-вот и прольется из глаз невольная слезинка. Отец крепко обнимает меня, когда наступает его очередь, и шепчет, как ему жаль.
В доме все так, как было до банкротства, до того, как пришли кредиторы и забрали все, что было мало-мальски ценным. Это все благодаря князю. Спасибо тем деньгам, моя семья спасена. И даже больше, обеспечена так, как никогда до этого.
В поместье Глостеров вернулись слуги, комнаты чистые, на подоконниках стоят живые цветы. Мама распоряжается о праздничном ужине. Все семейство так и светится счастьем. Теперь мы снова вместе.
– Мы тебя очень ждали, - улыбается мне старший брат. Касаюсь медальона на шее, Ксандер замечает этот жест и качает головой.
– Надо было его продать.
– Как я могла?
Брат несет вещи, мы идем в мою комнату.
– Знаешь, в каком состоянии мы были, когда огорошила новость, что ты не сбежала, а отправилась к этому монстру севера? Отец с матерью себе места не находили, полное бессилие, у нас не было даже коня, чтобы отправиться за тобой в погоню и остановить. Ниль. Это был неправильный поступок. Твое письмо с заверениями никого не успокоило. Да и получить такую огромную сумму денег…словно откуп за твою жизнь. Если бы что-то с тобой случилось, мы бы даже предъявить ничего не смогли бы.
Шмыгаю носом.
Он прав. Во всем прав. Но…
– Другого выбора у меня не было, Ксандер. Иначе ситуация становилась бы только хуже.
Мамина болезнь, долговое рабство...не могу сказать брату, чтобы не возникли лишние вопросы, такое будущее я допустить не могла. Собственная смерть была не такой уд и большой ценой за их благополучие.
Но абсолютно права я не была. В настоящей семье каждый готов пожертвовать ради остальных всем. Я так же дорога родителям и братьям, как и они мне. Умалять их чувства и надеяться, что он будут жить в достатке и довольстве без меня, было неправильным.
– Он тебя не обижал? Князь? – в голосе Ксандера тревога.
После получения чека и вестей от гонца о том, что я стала невестой владыки Севера, они не могли не переживать и беспокоиться. Средства были, но граница на зиму закрыта, и способа удостовериться, что я в безопасности не было.
Корю себя за то, что не послала весточки. Вспоминаются слова Хантера и тот разговор на кухне. Я не могу сдержать слез.
– Ниль, он тебя оскорбил?
– …Нет, нет…Совсем нет…
Хантер и его шутки, его подразнивающий тон, и непристойные намеки…И этот теплый взгляд карих глаз, кольцо рук, когда он не желал меня отпускать. И даже попросил, умолял остаться…Не прямо, но между строк. От этого мужчины я получила самое странное, пугающее и в то же время самое искреннее и отчаянное признание в любви.