Дорогой Джон
Шрифт:
Она хихикнула.
— Это определенно страшнее сквернословия, хотя я и не знаю, что такое РПГ.
— Реактивный гранатомет. — С каждой минутой Саванна нравилась мне все сильнее. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— У меня нет особых планов, кроме собрания. А что? Хочешь познакомить меня с отцом?
— Нет. Может, потом как-нибудь. Сегодня я хотел показать тебе Уилмингтон.
— Ты приглашаешь меня погулять?
— Да, — признался я. — Я провожу тебя назад сразу, как только скажешь. Я не забыл, что завтра тебе на работу, но очень хочу показать одно
— Какое?
— Местный ресторанчик. Там подают морепродукты, но вообще туда ходят за новыми впечатлениями.
Саванна обхватила колени руками.
— Обычно я не гуляю с малознакомыми людьми, — сказала она, подумав. — А мы с тобой познакомились только вчера. Я могу тебе доверять?
— Я бы на твоем месте не доверял, — честно сказал я. Она засмеялась.
— Ну, в таком случае я, пожалуй, сделаю исключение. — Да?
— Да, — ответила она. — У меня слабость к честным парням с «ежиком». Во сколько?
Глава 4
К пяти я был дома. На пляже я не заметил, что обгорел — ох уж эта моя кожица белого южанина! — но под душем вполне прочувствовал. Струйки воды рикошетили от груди и плеч и жалили, как крапива, а лицо горело так, словно я подхватил лихорадку. После душа я побрился (впервые после приезда домой) и натянул чистые шорты и одну из «приличных» рубашек с пуговицами от горла до низа, светло-голубую (подарок Люси — она уверяла, что цвет мне очень идет). Я закатал рукава и не стал застегивать воротник, а потом некоторое время рылся в шкафу в поисках своих древних сандалий.
Сквозь неплотно притворенную дверь кухни я увидел отца, сидевшего за столом, и спохватился, что уже второй вечер подряд я не ужинаю дома, да и в выходные внимания ему не уделял. Жаловаться он бы не стал, но я невольно ощутил вину. Когда мы перестали разговаривать о монетах, единственным, что мы разделяли, стали завтраки и обеды. Теперь я лишил родителя и последнего утешения. Может, я не так уж изменился, как мне казалось. Я жил в отцовском доме, ел его пищу, а сейчас даже собирался попросить его машину — другими словами, наслаждался жизнью, походя используя отца. Я попытался представить, что сказала бы об этом одна знакомая брюнетка. Саванна уже поселилась в моей голове в виде маленького разумного голоска, не удосуживаясь платить за проживание, и теперь нашептывала мне: «Раз ты чувствуешь за собой вину, значит, сделал что-то неправильно». Я решил, что буду проводить с отцом больше времени. Конечно, это компромисс, но я не знал, что еще делать.
Я открыл дверь. Отец с изумлением поднял глаза.
— Привет, пап, — сказал я, усаживаясь на свое обычное место.
— Привет, Джон, — ответил он, украдкой оглядев стол и проведя пальцами по редеющим волосам. Пауза затягивалась, и папа понял, что придется немного поинтересоваться жизнью сына. — Как день прошел? — спросил он наконец.
Я двинулся на сиденье.
— Отлично. Сегодня я весь день провел с Саванной — я тебе рассказывал о ней вчера вечером.
— О-о… — Папа привычно отводил глаза, избегая встречаться со мной взглядом. — Ты мне о ней
— Не говорил?
— Нет. Но это ничего, время было позднее.
Я видел, что папа заметил мой выходной наряд. Он никогда не видел меня приодетым таким приличным образом, но не может принудить себя расспросить, по какому случаю парад.
Решив удовлетворить его любопытство, я оттянул рубашку на груди.
— Да, я хочу произвести на нее впечатление и сегодня веду на ужин. Можно взять твою машину?
— О… О'кей, — ответил папа.
— Я чего спрашиваю, может, она тебе нужна сегодня? Тогда я позвоню кому-нибудь из приятелей.
— Нет, нет, — сказал отец, полез в карман и достал ключи. Девять из десяти отцов небрежно бросили бы сыну ключи, мой протянул мне связку.
— Ты как, нормально? — спросил я.
— Просто устал, — ответил он. Я встал и взял ключи.
— Пап?
Он вновь поднял глаза.
— Извини, что не ужинаю с тобой последние дни.
— Ничего, — ответил он. — Я понимаю.
Солнце начинало медленно клониться к закату, когда я подъехал к дому на пляже. В небе беззвучно буйствовала настоящая оргия красок всевозможных фруктовых оттенков, невольно поражавшая после тусклых вечерних сумерек, к которым я привык в Германии. Транспортный поток на шоссе оказался чудовищно плотным, и лишь через тридцать сизых от выхлопных газов минут я въехал на песчаную подъездную дорожку.
Я толкнул дверь, не постучав. В гостиной на диване сидели два парня и смотрели бейсбольный матч.
— Привет, — сказали они без интереса и удивления.
— Саванну не видели?
— Кого? — переспросил один, проявив крошечный проблеск внимания.
— Ладно, сам найду. — Я пересек гостиную и вышел на веранду позади дома, где все тот же полуголый парень жарил что-то на гриле, окруженный кучкой студентов. Саванны нигде не было видно. На пляже ее тоже не оказалось. Я вернулся в дом и, совсем было отчаялся, когда меня легонько похлопали по плечу:
— Кого ищешь? Я обернулся.
— Да так, одну особу. Она любит терять вещи на пирсе, но способная ученица, когда дело касается серфинга.
Саванна подбоченилась. Я улыбнулся. Она была одета в шорты и топик на бретелях, с каплей румян на щеках.
Я заметил, что она тронула тушью ресницы и подкрасила губы. Мне очень нравилась ее естественная красота — я вырос на пляже, знаете ли, — но сейчас она выглядела еще красивее, чем обычно. Саванна грозно подалась ко мне, и я уловил слабый лимонный аромат.
— Значит, «одна особа»?
Это прозвучало одновременно игриво и серьезно. На мгновение мне показалось, что я не выдержу и обниму ее прямо здесь и сейчас.
— О! — воскликнул я, разыгрывая удивление. — Это ж ты!
Парни на диване оглянулись на нас и снова уткнулись в телевизор.
— Ну что, пошли? — спросил я.
— Сейчас, сумочку возьму, — ответила Саванна. После извлечения сумочки из кухонного шкафчика мы направились к дверям. — А куда мы идем, кстати?
Услышав мой ответ, она подняла бровь.