Дорогой героя
Шрифт:
Когда он вернулся с фронта на шахту, на ней еще шли восстановительные работы: монтировалась новая подъемная машина, сооружались угольные эстакады, отстраивался административно-бытовой комбинат. Шахта только что начинала выдавать на-гора первые тонны угля.
О цикле здесь никто не упоминал и не думал, будто его никогда и не существовало. А ведь до войны цикличность называли «первейшим условием шахтерской победы».
Бридько понимал, что ему будет нелегко вновь возродить незаслуженно забытую в Донбассе прогрессивную организацию труда. Его радовало, что в тресте поддерживают эту идею, и был готов
…Когда Иван Иванович поднялся на-гора, приближалась ремонтная смена. В небольшой комнатке, с грубо сколоченным дощатым столом, с запыленными окнами, обращенными во двор шахты, собрались горняки. Бридько показалось, что все они, так же как и он, устали и настроение у них было явно чем-то испорчено.
Уже перед тем, как спускаться в шахту, горный мастер доложил, что бутчик Сергей Полова и переносчик конвейера Павел Букреев не вышли на работу. Иван Иванович вспомнил неповоротливого, огромного роста Букреева и невысокого, бойкого на язык Полову. Настороженно спросил:
— Почему не вышли?
Горный мастер, человек уже в летах, ответил не сразу. В раздумье потирая сухой щетинистый подбородок, он сказал:
— Пьянствовали они вчера, Иван Иванович, да и водичка в лаве их отпугивает. На заработок жалуются.
«Начинается», — тревожно подумал Бридько. То, чего он больше всего опасался, пришло.
Трудностей могут испугаться многие. Вслед за Букреевым и Половой уйдут и другие. Бридько, конечно, уволит и того и другого без малейшего сожаления, тем более что никто не был доволен их работой. Но на участке был заведен такой порядок: судьбу каждого человека решает коллектив. Как шахтеры скажут, так и будет.
И на этот раз Бридько не отступил от своего правила. Начал он осторожно, глядя на всех внимательно:
— Так как нам быть, товарищи? Справимся без этих двух?..
— Дезертиры! — гневно сказал кто-то в ответ.
— Давно их пора взашей, в ногах только путаются, а толку никакого, — в тон первому прозвучал второй голос.
И шахтеры один за другим стали торопливо выходить из нарядной.
Подоспела пора спускаться в шахту.
График и люди
Никто определенно не мог сказать, когда придет конец водоносящим породам и наступят благоприятные геологические условия. А ждать Бридько не мог и не хотел.
У него уже был составлен цикличный график лавы, но, прежде чем его узаконить, он считал своим долгом ознакомить с ним весь коллектив участка. И не только ознакомить. Он знал, что многое ему подскажут, посоветуют.
Вначале график изучила партийная группа участка. Затем были созваны сменные рабочие собрания. Перед этим чертежи графика были вывешены на видном месте в нарядной. Они вызвали большой интерес горняков первого участка и всей шахты. Одни доказывали целесообразность применения цикличного графика, другие сомневались, находили в нем некоторые неточности.
Наблюдая и внимательно прислушиваясь к этой своеобразной дискуссии, Бридько остался доволен. «Значит, взяло за живое, раз горячо спорят», — решил он.
Еще с большей силой спор разгорался на самих собраниях. Иван Иванович сразу же отметил: никто не возражал против нового прогрессивного метода, работы. Спор
Слушая выступления, Бридько невольно вспоминал довоенные годы. Тогда его начинание многие встретили буквально в штыки. Да это и понятно: применением графика он, Бридько, выбивал почву из-под ног бездельников, упразднял отживающие горняцкие профессии, с которыми некоторым нелегко было расставаться…
Теперь ничего похожего не было, и Бридько с радостным удовлетворением понял, что воевать за начатое дело он будет вместе с дружным коллективом. Вместе они будут делить горечь неудач и радость успехов….
График предусматривал: каждый рабочий должен знать свое место и строго соблюдать свои обязанности…
Все это хорошо. Но Бридько было известно и другое: можно составить четкий и ясный график, расписать в нем все по порядку. Но все это еще только часть дела. Главное — люди, исполнители графика. Найти ключ к каждому рабочему, знать его нужды, зажечь его, чтобы он работал с огоньком, знал, во имя чего трудится. Именно в этом он видел источник успеха.
…С подачей порожняка не ладилось. Иной раз перебои длились по нескольку часов. И тогда навалоотбойщики сидели по углам лавы в ожидании забурившейся где-то партии порожняка. Все были угрюмы, злы: куда годится такая работа!
Но как только слышался вдали шум электровоза, сразу светлели лица у людей, оживала радостным грохотом лава. И вот опять: не успеет работа как следует разгореться — снова крик снизу:
— Эге-е-й! Бросай качать!
Бригадир Иван Гопко отлично понимал — лихорадочная работа шахты вынужденная: нехватка вагонеток — тяжелое наследие военного времени. Но главное все же беспорядок на шахтном транспорте, что зависело уже от людей.
— Бригадир, давай работу! — наступали навалоотбойщики.
— Что поделаешь, — разводил руками Гопко. — Нет порожняка. На плечах носить уголь не будешь.
Большая часть навалоотбойщиков — вчерашние фронтовики. Они хотели работать только в полную силу. Тем более что страна задыхалась без топлива.
— В чем там у транспортников причина? Неужели ничего нельзя придумать, Иван Иванович? — обращались они к начальнику участка.
Одну из причин Бридько легко обнаружил с первых же дней работы: на участке почти ежедневно появлялись новые машинисты электровозов. Не изучив хорошенько профиль пути, они часто, превышая установленную скорость, «бурили» составы или возили их очень медленно, с опаской. Именно в эти дни Иван Иванович вспомнил о рабочем собрании, на котором обсуждался график и предложения горняков: передать в распоряжение начальника участка подземный транспорт.
Когда Бридько настоял перед начальником шахты, чтобы машинисты на его участке были постоянными и числились у него в штате, начальник подземного транспорта, высокий, жилистый, с резкими нервными движениями человек, рассердился и назвал претензии Бридько незаконными.
— Партизанщину решил разводить, Иван Иванович? Нет, такой номер не пройдет!..
И в самом деле, если пойти на уступки горному технику, тогда со временем вообще надо ликвидировать транспортный участок на шахте. Это значит разрушить то, что существовало десятилетиями.