Дорогой сновидений
Шрифт:
Кигаль еще сильнее помрачнела. Пламень, полыхавший в ее глазах, уже не таился, вырывался наружу из-за грани век, полня всполохами полумрак шатра.
"Значит, все это было затеяно лишь ради того, чтобы отомстить Шамашу…" — прошептала Гештинанна.
"Не только ему. Хотя, конечно, ему в первую очередь. Кому приятно проигрывать?"
"Но почему тогда он просто не вызвал Шамаша на бой, вместо того…"
"Нинти, Нинти, — качнул головой Лаль, — ты стала еще более наивной, чем была прежде! Или мы говорим не о том, кого люди называют не иначе как Губителем?"
"Он прав, Гулла, —
"Да. Все, чего я хотел — обрести свободу. Теперь, достигнув ее, мне нужно подумать о том, как сохранить полученное…"
"И ты, как умный мальчик, понимаешь, что проиграешь, если настроишь против себя нас четверых?"
"Конечно! Разве мне одному с вами справиться?"
"Мне не нравится эта усмешка в твоем голосе, — Кигаль нахмурилась. — Лучше не зли меня. Я и так стою у самой грани, за которой буду готова не просто вернуть тебя обратно в темницу, но придумать и что-нибудь похуже… И не надейся, что в этом сражении с нами Нергал встанет на твою сторону…"
"Конечно, — поспешил согласиться с ней Лаль. — Я достаточно хорошо его знаю, чтобы не ждать поддержки в открытом бою".
"Что ж, вот и умниц, — Кигаль улыбнулась, но не тепло, умиротворенно, а напряженно, как улыбается зверь своему врагу перед тем, как наброситься на него. — А теперь, давай вернемся к спящим. Итак?"
"Возвратить того, чьим телом я воспользовался, легко. Нужно лишь чтобы Айя сняла свое удерживающее заклятие с мира сновидений. Раз уж я все равно здесь…"
"Значит, этим мы займемся потом. А девочка?"
"Девочка… — Лаль на миг замолчал, медля с ответом, скользнул быстрым взглядом по лицам окруживших его богов, пытаясь понять, что: ложь или правда — послужат ему лучше… Наконец, он решился: — Нергал вынудил меня отдать малышку ему. Она была частью нашей сделки, — продолжал бог сновидений, не спуская с Шамаша внимательного взгляда, пронзавшего насквозь, заглядывая не только в самое сердце души, но и за нее, стремясь разглядеть, что она скрывает даже от себя. — Я пытался уговорить Нергала оставить ее. Но ты же знаешь, как он упрям. И как яростен в своем гневе. Он чуть было не сжег мой мир. Если бы я мог помешать ему…" — он развел руками, словно говоря: "Кто я такой? Маленький божок. А Нергал — повелитель погибели. У меня и оружия-то против него никакого нет, ведь ему в полной мере подчинены те же самые силы, которые в какой-то незначительной своей части открыты мне…"
"Опять Нергал! — всплеснула руками Кигаль. — Свышние знают, как же мне он надоел!"
"Но зачем ему понадобилась девочка…" — начала Нинти, общаясь к Лалю, но Кигаль прервала ее, отвечая на вопрос прежде, чем он был задан:
"Чтобы заманить Шамаша в ловушку, конечно!"
"Думаю, он хочет отвести ее в Куфу…"
"Нужно остановить его…!"
"Боюсь, уже поздно. Мы не успеем. Увы".
"Что ж, — вздохнула Гешти, — значит, нам не остается ничего иного, как смириться…"
Кигаль резко вскинула голову, с вызовом глянув на богиню прошлого. В каком бы отчаянном положении повелительница смерти ни была, признать свое поражение
"Мы не должны вмешиваться…" — стремясь урезонить подругу, начала Гештинанна, качая головой.
"Перестань! Мы уже говорили с тобой об этом! — набросилась на нее богиня смерти.
"И ни о чем не договорились!" — о, нет, на этот раз она не собиралась отступать, нисколько не заботясь о том, что ее упрямство могло не только обидеть, но и разозлить повелительницу подземного мира. Она знала, что истина на нее стороне, все же остальное — эмоции, и не более того.
"Хватит! — крикнула на нее Кигаль. — Я не собираюсь тебя слушать! Я уже раз бросила брата в тот миг, когда была ему нужна и не сделаю этого вновь, даже если это будет стоить мне…"
"Если ты не хочешь слушать ее, — заговорил вдруг Шамаш, обращаясь к богине смерти, — то послушай меня. Уходи".
"Ты не понимаешь… — ее черты исказила боль, которую она была не в силах выразить словами. — Ты не знаешь, что происходит…"
"Но он понимает, что может случиться, если мы не остановимся, сейчас, немедленно!" — прервала ее Гештинанна.
"Остановимся! — вскричала Кигаль. — Если бы это было возможно — остановиться! Шамаш не сделает этого. Никогда!"
"Он сказал…"
"Он просто не хочет вмешивать во все это нас — и только! Ведь так?" — она повернулась к брату.
"Да, — спокойно кивнул тот, а затем повторил вновь: — Уходи. Не ввязывайся из-за меня в бой, в котором тебя ждет беда. Если бы я заранее знал о том, что мне не до конца ясно и сейчас, то не позвал бы тебя".
"Но Шамаш, идя на бой, ты ведь хочешь победить, не проиграть, так? Ради тех, кто нуждается в твоей помощи, правда? А раз так, выслушай меня: Шамаш, ты плохо знаешь Нергала, не знаешь его так, как я! Его месть опаснее всех сражений, ведь в ней он наносит удар по тому, что причиняет самую большую боль и при этом менее всего защищено — по чувствам. Как бы ты не скрывал их, как бы не отрекался, надевая маску льда…"
"Я знаю".
"К чему все это? — Гештинанна качнула головой, отрешенно глядя куда-то в сторону. — Мы уже выпустили на волю одного врага мира. Если мы продолжим путь в том же направлении, то освободим и все остальные беды мироздания…"
"Не вмешивайся…"
"Не в свое дело? — закончила она фразу, которая готова была сорваться с уст богини смерти. — Разве я прошу тебя не о том же? Кигаль, ты самая мудрая и великая из богинь. Неужели ты не понимаешь: мы не можем! Мы не должны…" — не договорив до конца, она умолкла, взглядом, движением головы, порывом души стремясь напомнить Кигаль что-то очень важное и, в то же время, столь тайное, что это было невозможно доверить даже мысленной речи небожителей.
"Уходите…" — Шамаш не знал, что имела в виду богиня памяти, лишь понимал — нечто очень важное для их обоих. Поэтому на этот раз он не просил — приказывал, чувствуя, сколь труден и болезнен выбор для сестры, а потому принимая решение за нее.
"Но ты…"
"Я постараюсь все исправить".
"Ты вернешь малышку?»
"Да".
"И вернешься сам?" — Кигаль глядела на него, моля: скажи "да"!
И колдун кивнул:
"Да".