Дорогой сновидений
Шрифт:
"И мы поохотимся. Но не сейчас".
— Но я хочу сейчас!
"Мати, почему ты такая странная? — прервала ее волчица. — Почему, совершая ошибку, ты настаиваешь на своем до последнего, а, будучи права, спешишь изменить свое мнение? И вообще, тебе следовало бы прислушиваться к чутью, а не идти вперед слепым зверьком, который видит опасность лишь столкнувшись с ней нос к носу, пробует беду на зуб, идет по тропе, по которой никто до него не шел никогда, проваливаясь в снег и рискуя нарваться на неведомо кого…"
— Так
"Но и опаснее".
Девочка фыркнула.
"Что?" — волчица пронзила ее пристальным взглядом рыжих глаз.
— Еще совсем недавно ты совала свой длинный нос повсюду, нисколько не заботясь о том, что тебе его могут и прищемить. Что с тобой вдруг случилось?
"Я выросла".
— А я — еще нет.
"Твое время идет медленнее, чем мое".
— Как такое может быть? Ведь в небе только одно солнце. Оно для всех всходит и заходит в одно и то же время…
"Подружка, глядя на небо ты не найдешь ответ на свой вопрос. Посмотри лучше на меня. Сколько мне лет?"
— Тебе… — начала было Мати, но, вместо того, чтобы сказать то, что уже было готово сорваться с губ, замешкалась, задумалась, протянула: — Ну…
"В твоем времени мне еще нет и года. Ведь так?"
— Шуши…
"Не пытайся что-то там понять или объяснить, просто скажи: это так?"
— Ну… Да, это так… — поморщившись, словно съев ужасно горькую ягоду, нехотя признала девочка. — Но ты не выглядишь крошкой, только-только отпустившей грудь мамы. Это очень странно — я во много раз старше тебя и, в то же время, ты — взрослее меня…
"Вот я и говорю: мое время идет быстрее твоего".
— Девочка замотала головой, она была растеряна.
"Не пытайся понять, просто прими как медленно тянущийся день и мгновенно пролетающую ночь, — волчица вновь зевнула. Ее голова опустилась на лапы, глаза были готовы сомкнуться. — Ну вот, за всеми этими разговорами я захотела спать!"
— Возвращайся в нашу повозку. Я сейчас приду.
"Ну, я так не хочу! — Шуши заупрямилась. — Ты же знаешь, я не люблю спать, не ощущая рядом твоего тепла! Я сразу же чувствую себя такой одинокой! И вообще, — она отпихнула свитки лапой в сторону, подальше от себя и Мати, — ты можешь почитать и потом. У тебя на это будет столько дней, что еще и надоест!"
— Не повреди! — девочка поспешно выхватила рукописи, отодвигая их подальше от тяжелых когтистых лап волчицы.
"Это всего лишь клочки бумаги".
— В них — наша память. Ведь не все могут держать в голове события минувших веков.
"Не веков — поколений".
— Какая разница? — Мати безразлично пожала плечами.
Шуши хотела что-то сказать, но ее вновь одолела зевота:
"У-ух… Я тебе объясню, в чем разница… Но потом, утром…»
— Не засыпай здесь, — девочка затормошила ее. — Взрослые рассердятся. Нам с тобой не место в командной повозке…
"Тогда пошли домой", —
— Подожди. Я хотела спросить. Что ты почувствовала? Почему передумала идти на охоту?
"Мати, нам нельзя уходить вдвоем… Там, — она указала носом в сторону полога, — много опасностей, о существовании которых ты даже не представляешь".
— Ты защитишь меня. Ты же такая сильная!
"Я сильная. Но при этом молодая и неопытная. Я выросла у огня каравана, а не в снегах пустыни. Нет, я готова безрассудно рисковать своей жизнью, но не твоей".
— Но я хочу…!
"Тогда уговори Шамаша".
— Он не согласится пойти с нами. И одних нас не отпустит, — тяжело вздохнув, проговорила девочка. — Если уж ты почувствовала опасность, то он и подавно.
"Он не захочет, чтобы ты бродила под носом у беды лишь потому, что жаждешь приключений".
— Но ты сама предлагала убежать…
"Я на миг забыла, что говорю с ребенком огня, а не снежным охотником".
— Но я тоже хочу быть снежным охотником! Как ты! Ведь и я родилась в пустыне, здесь мой дом, и…
"И ты обещала отцу не убегать", — укоризненно взглянув на нее, волчица наморщила лоб.
— Да… — девочка, вздохнув, прикусила нижнюю губу, размышляя, как бы обойти эту вдруг возникшую проблему. Во всяком случае, отказываться от задуманного она вовсе не хотела. — Может быть, нам действительно сделать что-нибудь такое… заслуживающее наказания…
"Тебе запретят выходить из повозки — только и всего".
— Это за маленькую провинность. А вот если…
"Мати, выбрось из головы эту затею! Я вовсе не собираюсь тебе в ней помогать! Более того, я уже подумываю о том, чтобы все рассказать господину Шамашу. Пока ты действительно не натворила бед…"
— И ты предашь меня? — глаза девочки недобро сверкнули.
"Это будет не предательство, а спасение…"
Не дослушав ее, девочка, надувшись, решительно повернулась к волчице спиной, демонстративно уткнувшись в первый попавшийся свиток…
"Мати…" — Шуши подползла к ней, тронула носом руку.
— Не подлизывайся. Видишь: я обиделась!
"За что?"
— Ты предательница!
"А ты дура!" — волчица раздула губу, в ее глазах вспыхнули зеленоватые огоньки.
— От такой слышу!
Несколько мгновений они упрямо сидели, отвернувшись в разные стороны. Но, что бы там ни было, они не могли долго злиться друг на друга, их души были слишком тесно связаны.
Наконец, девочка тяжело вздохнула, прижав подбородок к плечу, посмотрела на свою подругу. Ощутив на себе ее взгляд, волчица, заскулив, повернулась, привалилась к ней горячим рыжим боком.
"Я никогда не предам тебя. Никогда! Но господин Шамаш… Он заботится о нас… Мы не должны ничего от Него скрывать".